— Избавься от него! — прошипел Адорабль, в тот же миг тяжело сопящая туша взлетела на козлы и одним мощным ударом повергла юнца на землю. Вундеркинд поспешно запахнулся. Впрочем, Борода не обратил на него ни малейшего внимания. Он спрыгнул следом за упавшим, пнул его несколько раз под ребра, поднял за шкирку и принялся трясти.
— Шутки со мной шутить вздумал, сучонок?! Да я тебе все зубы вышибу, понял?! Мне плевать, чей ты там сынок!
Парень ошарашенно размазывал по лицу кровь из разбитого носа. Наконец, Борода перестал вытряхивать из напарника душу, впихнул его на козлы и уселся рядом.
— Запомни: еще раз такое выкинешь — пристрелю, к чертовой бабушке, ясно?!
Юнец глуповато улыбнулся, потом с неуловимой быстротой выхватил откуда-то здоровенный револьвер, приставил дуло к уху возницы и спустил курок.
Голова Бороды взорвалась, словно перезрелый арбуз от пинка футболиста. Тело безвольным мешком шмякнулось наземь. Оглушительный грохот испугал лошадей, они встали на дыбы — и понесли. Адорабля немилосердно швыряло от стенки к стенке, будущие синяки и шишки множились с пугающей быстротой.
— Притормози! — завопил вундеркинд, особенно смачно приложившись лбом о доски.
Юнец обернулся, глаза у него были шалые.
— Видал? Как он там говорил — в одно ухо влетело, из другого вылетело! Гы! Прикольно!
— Тормози, кому говорят, отморозок!
— Да лучше бы нам поторопиться, вообще-то, — жизнерадостно сообщил убийца, но все же чуть натянул вожжи.
— Это еще почему?
— Тот старик, что заказал нынешнее дельце, едет следом, и не один — на случай засады или еще какой лажи. Если он слышал выстрел, мы попали конкретно.
Адорабль вскарабкался на козлы.
— Вот оно что… Как тебя звать-то?
— Джо Илдерберри. Меня еще знают под кличкой Неуловимый Джо! — подмигнул юнец.
— Ладно, Джо, ты, это самое… Давай-ка сверни в какой-нибудь темный переулок и затихарись.
Возница послушно исполнил распоряжение. «Гм! Вроде, подействовал гипноз, как ему и полагается… Может, это просто индивидуальные особенности у парня такие? Вкупе с антиобщественными задатками и полным отсутствием тормозов…» Адорабль напряженно вслушивался в ночь — и вот издалека зазвучал, постепенно приближаясь, слаженный дуэт дорогого паромобиля: тоненький посвист пара и шорох дутых резиновых шин. Все ближе, ближе… И тут машина замедлила ход и остановилась — как раз напротив их переулка. Двигатель на холостом ходу негромко постукивал. «Это невозможно! Как они догадались?! Может, просто случайное совпадение — например, спустило колесо».
Темноту прорезали лучи фар: паромобиль свернул в проулок. Еще пару десятков метров — и они будут как на ладони…
— Так, похоже, придется идти на прорыв… — бросил младенец Неуловимому Джо, совершенно не представляя себе, что случится в следующую секунду.
Юнец привстал на козлах и громко заулюлюкал. В руке его, словно по мановению волшебной палочки, возник длинный кнут; раскрутив кожаную змею над головой, возница с маху вытянул по спинам лошадок.
Густая шерсть, конечно, смягчила удар, но непривычные к такому обращению животные встали на дыбы — и, дико заржав, рванули с места в карьер. Сидевший за рулем паромобиля, увидев несущуюся навстречу упряжку, рефлекторно попытался избежать столкновения и свернуть, — но преуспел лишь отчасти. Угол повозки врезался в капот. Щепки фонтаном брызнули во все стороны, лакированную жесть пропороло, словно бумагу, колесо фургона слетело с оси и радостно упрыгало в темноту. Узкая скамейка козел вдруг исчезла из-под задницы Адорабля, чтобы в следующий миг смачно ему наподдать. Младенец взмыл в небо, словно катапультирующийся летчик, и с проклятиями приземлился в добром десятке метров от места аварии, прямехонько в густой и страшно колючий куст. Полуразбитый фургон, влекомый обезумевшими лошадьми, исчез в темноте.
Столько травм, как за последние пять минут, вундеркинд не получал, наверное, за всю свою жизнь. Он висел вверх ногами в полуметре над землей. Бесчисленные царапины горели огнем, ушибы пульсировали болью — но он терпел, не издавая ни единого звука и вслушиваясь в царящую посреди переулка суматоху. Возбужденные голоса показались ему знакомыми. «Да, это патрон… О, и Франсуа тоже здесь! Только бы они не решили обыскать тут все!» Но «люди-пауки», очевидно, полагали, что он остался в фургоне: паромобиль через некоторое время завелся, луч уцелевшей фары мазнул по кустам, на миг ослепив Адорабля, — и преследователи укатили прочь. Подождав на всякий случай еще минуту, младенец принялся выпутываться из колючих объятий растения, шипя от боли и не стесняясь в выражениях. Наконец упругие ветви раздались в стороны, и он рухнул наземь, добавив к коллекции своих шишек и гематом еще один, не самый мелкий экземпляр. Адорабль понимал: надо как можно скорее убираться отсюда. Стоит только патрону и его шайке настигнуть фургон и убедиться, что его там нет — поиски возобновятся именно отсюда. Оставалось надеяться, что прозвище Неуловимый этот самый Джо получил не просто так…
Передвигаться на четвереньках оказалось не так уж сложно. В этой части города проулки были усыпаны опавшей корой гуардо — очевидно, сборщики из бумажной гильдии так и не удосужились появиться здесь. Адорабль гнал прочь мысли о змеях, сколопендрах и прочих малосимпатичных созданиях, любящих таиться в легкой шуршащей массе: в конце концов, ему сейчас грозила куда более реальная опасность. Кругом царила кромешная темень, хоть глаз коли. Вообще говоря, маленький переносной фонарь составлял непременный атрибут любого аристопальца, поскольку жизнь здесь в основном протекала ночью. Но в этом районе, по каким-то причинам, светильниками не пользовались вообще. Лишь дважды мимо вундеркинда проходили люди — торопливо, крадучись, словно опасаясь чего-то. Оба раза Адорабль остался незамеченным. Наконец впереди забрезжил слабенький огонек. Младенец приободрился. «Все, что мне сейчас требуется — это немного света и одинокий прохожий… Сгодится кто угодно, лишь бы не был слишком уж дряхлым. Нужна-то самая малость — донести бедного одинокого ребенка до Термитника! Не гори у меня под ногами земля, я бы даже гипнозом пользоваться не стал — попросил бы и все…» Тяжело сопя, он одолел еще полквартала и тут только обратил внимание на некую странность: фонарь висел не на дереве, как обычно, а на тонком канате, протянутом поперек улицы на уровне груди взрослого человека. «Гм, странно… Дорожные работы, что ли? Вроде нет, но все равно надо поосторожней — не хватало еще свалиться в какую-нибудь яму!» Доползя до освещенного пятачка, вундеркинд остановился. «Все! Пока кто-нибудь тут не появится — с места не сдвинусь!» Несколько минут прошло в ожидании. Наконец чуткий слух Адорабля засек ритмичный шорох. «Ага, вот он, легок на помине! Или она, неважно…» Звуки приближались. Младенец недоуменно сдвинул бровки: в этой поступи было что-то не то — слишком резкая, чересчур большие паузы между шагами, словно тот, в темноте, передвигался вскачь… За пределами освещенного круга замаячила непонятная темная масса, а спустя несколько мгновений в пятно света шагнули две здоровенные ходули — каждая заканчивалась когтистой трехпалой ступней. Адорабль поднял глаза — и встретился взглядом с герцоговой вороной. Чертаха, склонив голову набок, с любопытством его рассматривала.
