Пока. Что до тебя… Ты покинешь остров, как только сам решишь его покинуть.
– Да, мессир, – Эйден нахмурился, увидев в руках наставника серебряную монету. Метка Тоса. – Контракт?
– Алийский лорд Кевентин Мойс. Он положил перед Белой маской метку Владыки и назвал имя императора Мантона Третьего. Император мертв и контракт исполнен. Однако жива ненависть его детей, прознавших о том, что совершил лорд Мойс. Эта метка пала на него. Иронично, не находишь?
– Я пресытился иронией, мессир.
– Ты отправишься в Алию и убьешь лорда Мойса, ибо такова воля Владыки, а мне не пристало марать руки кровью рыжеволосого кретина, – он поморщился, когда Эйден попытался встать с кровати. – Ляг, глупец. Иначе я самолично пущу тебе кровь. Замок лорда Мойса – это укрепленная крепость, и если ты расчитываешь взять её нахрапом, как сарай барона Одита, то я тебя разочарую. Библиотека в твоем распоряжении, как и тренировочные залы. Готовься лучше, далтэ.
– Благодарю, мессир, – скупо ответил Эйден. Жакен Торбул покачал головой и, метнув взгляд в сторону притихшей Рамины, вышел из комнаты.
Через несколько дней Эйден смог спуститься вниз в подземелье, где располагались тренировочные залы. Он чудом не упал, спускаясь по каменной лестнице, и отмахнулся от Рамины, которая попыталась ему помочь. Девушка следовала за ним, как тень, и молча пропускала мимо ушей обидные слова, которыми он её награждал.
В тренировочном зале Эйден сначала размялся и горько усмехнулся, когда понял, что потерял форму. Он похудел, лишился былой подвижности, еще и плечо постоянно ныло, если нагрузка приходилась на него. В первый день он с трудом смог отжаться от пола пять раз. Его вырвало остатками завтрака на мраморный пол, а голова закружилась так сильно, что пришлось лечь, чтобы не упасть. Эйден злобно рявкнул на Рамину, которая попыталась помочь. Девушка гордо задрала подбородок и отошла назад. Но подземелье не покинула, продолжая смиренно ждать, пока Эйден закончит.
На пятый день ему удалось отжаться от пола сто раз, пусть это и лишило его всех сил. Восстановив дыхание, Эйден вытащил стилет из набедренных ножен и принялся упражняться с ним. На глазеющих далтэ, которые пришли на тренировку, он не обращал внимания, сосредоточившись на бое с невидимым соперником. После тренировки он проворчал ругательство, когда Рамина вновь подошла к нему, но принял её помощь, оперся на плечо и медленно отправился к выходу.
Ночами Эйден пропадал в библиотеке, изучая карты и схему крепости лорда Мойса. Жакен Торбул вновь оказался прав. Замок лорда был защищен не хуже, чем императорский дворец. Плюс собственная армия, состоящая из наемников, отсутствие слепых зон и множество ловушек.
– Должно быть лорду сообщили о метке, – буркнул Эйден, изучая схему замка. Услышав шорох позади, он положил ладонь на рукоять стилета. – Не стоит подкрадываться ко мне со спины.
– Простите, господин, – виновато улыбнулась Рамина. – Я принесла отвар господина Келла.
– Снова это горькое дерьмо, – поморщился он.
– Господин Келла говорит, что это вновь сделает ваши мышцы эластичными, господин.
– Ладно, давай сюда, – вздохнул Эйден и, взяв из рук рамины бронзовую чашу, за один вдох осушил её. – Это моча скального кота? Мерзость.
– Господин, когда мы отправимся в путь? – помявшись, спросила Рамина. Она покраснела, услышав недовольное сопение.
– Не мы, а я. Ты останешься на острове, – ответил он.
– Но, господин…
– Возня с тобой отнимает много времени, – перебил её Эйден. – И ты слышала мессира. Рядом со мной находиться опасно. На острове тебя никто не тронет и нет нужды прятаться и бояться.
– Я спасла вам жизнь! – гордо ответила гастанка. Ответом ей был тихий смешок.
– Я не просил тебя об этом. Так что не смей манипулировать.
– Да, господин, – тихо буркнула она. Эйден вздохнул и внимательно на неё посмотрел.
– Лабран – самое безопасное место в империи для тебя. Почему ты так рвешься покинуть его?
– Здесь зло, господин. Я не вижу его, но чувствую. В камнях, в звуках, в запахах. И мое место рядом с вами.
– Хватит долдонить одно и тоже, – нахмурился он. – Я покину Лабран один. А если тебе здесь так плохо, то можешь отправляться куда пожелаешь.
– Да, господин, – робко улыбнулась она и, забрав пустую чашу, отправилась к выходу, держась за стену. Покачав головой, Эйден вернулся к изучению карт и схем. Мессир был прав. От привязанности одни беды.
В середине весны к пристани Лабрана причалила «Черная чайка». Эйден дождался, когда далтэ закончат разгрузку корабля, пристроил поудобнее за спиной мешок с припасами и поднялся на борт. Он улыбнулся, приветствуя соленый морской воздух, но улыбка вышла неживой и натужной. Проводить его пришли только два человека: Жакен Торбул и Ясан Меледи. Рамины нигде не было видно, девушка даже не пришла в комнату под утро, но Эйден изгнал из головы мысли о ней. «Привязанность делает тебя слабым», говорил мессир Владыки. И сейчас он был согласен с этими словами.
– Пусть твой клинок не знает промаха, – произнес Ясан Меледи. Эйден улыбнулся ему и кивнул. В мешке лежала серебряная шкатулка, заботливо собранная наставником перед отплытием, и личный подарок Ясана – круг лабранского сыра. Твердого, как камень, и соленого, как море. Один кусочек легко утолял голод, хоть и вызывал дикую жажду.
– Сталью мы пишем историю, а чернилами нам служит кровь, – мрачно сказал Жакен Торбул. – Не забывай об этом, когда в очередной раз решишь сделать ошибку.
– Ошибок больше не будет, мессир, – ответил Эйден. Заскрипело просоленное дерево, лязгнуло железо. Ветер сразу же надул черные паруса и корабль медленно отошел от пристани. Но на душе у Эйдена было спокойно. Он задумчиво смотрел на остров Лабран, однако в груди теплилась уверенность, что он еще вернется. И вернется не полумертвым куском изрубленного мяса, а убеленной сединами Белой маской, о которой в империи сложат легенды.
Корабль набирал ход, но качки не ощущалось. Море было спокойно, как и всегда. Теплое солнце нагревало воздух и черные доски палубы. Чайки громко ругались в лазурной вышине и тяжело хлопал парус, ловя очередной порыв ветра.
Эйден отцепил от пояса флягу, выдернул пробку и сделал глоток воды, омывая пересохшее горло. Затем сбросил заплечный мешок на палубу и повернулся в сторону канатов, свернутых в тяжелые круги на носу корабля, и рыболовных сетей.
– Я знаю, что ты там, – строго произнес он. – Вылезай.
– Да, господин, – послышался виноватый голос. Из кучи старых сетей, побелевших от соли, вылезла Рамина и, дрожа от прохладного воздуха, подошла к Эйдену.
– Я велел тебе остаться на острове, – вздохнув, произнес он. – Или только море избавит меня от твоего общества?
– Это
