собаки и как мы от них отбились. Нэш явно впечатлён его рассказом.
— Жаль, меня там не было, — комментирует он.
Мы молча сидим несколько секунд. Тишину нарушает только тихое дыхание солдата. Чез наклоняется вперёд, упирая локти в колени.
— Можно тебя кое о чём спросить?
Когда я киваю, он продолжает:
— Что происходит между тобой и Сиенной? Между вами двумя столько напряжения, что можно зарядить электричеством целый город.
— О нет, в этом разговоре я участвовать не буду, — бормочет Нэш, сползая вниз по скамье и закрывая глаза.
— В смысле «что происходит»? — переспрашиваю я, пытаясь найтись с ответом. — Мы друзья. Очень хорошие друзья.
Чез сощуривает глаза.
— Вот только не надо мне врать. Что произошло в Рубексе?
Я начинаю рассматривать линии на своих ладонях, как будто в жизни ничего интереснее не видел.
— А что тут сказать? Я люблю её. Когда мы были в Рубексе, я влюбился в неё ещё сильнее. — Вскидываю голову. — Я думал, это взаимно. На какой-то момент, пускай недолгий, но я позволил себе поверить, что мы останемся вместе.
— Ты думал, что она выберет тебя вместо Трея?
— Да. Ну, я не то чтобы планировал это. Но мы были вместе, вдвоём, и… — Резко замолкаю и делаю глубокий вдох, как если бы это могло стереть часть воспоминаний. — Это было волшебно.
— Но?
— Но затем Трей заманил нас в ловушку и сдал властям. А дальше всё пошло наперекосяк.
Чез задумчиво трёт верхнюю губу.
— Вы после этого разговаривали наедине?
— Нет, — качаю я головой. — Не было времени. Да и она прекрасно знает о моих чувствах. Просто в её сердце всегда был другой.
— Ты уверен?
— На девяносто девять процентов.
Чез откидывается назад, складывая ладони на бёдрах.
— Как человек, которому часто приходится иметь дело с кодами и числами, могу заверить тебя, что есть огромная разница между девяносто девятью и ста процентами. — Он понимающе улыбается. — Один процент может изменить всё.
Ёрзаю на месте, обдумывая слова Чеза.
— Хочешь сказать, мне стоит поговорить об этом с ней?
— Перед тем как окончательно сдаться? Ну, как бы да. Я считаю это хорошей идеей. — Чез качает головой. — Бро, ты такой умный, но такой тупой.
Недоумённо поднимаю брови.
— Ну, когда дело касается девушек, — исправляется он.
Усмехаюсь.
— Я вот одного не пойму: какое тебе до этого дело? Я думал, что ты, как шестёрка Трея, предпочтёшь, чтобы я держался подальше от Сиенны.
В ответ на мои слова он фыркает.
— Шестёрка Трея? Шестёрка?! Ушам своим не верю. — Он качает головой. — Да ты издеваешься надо мной!
— Ну, ты ведь на него работаешь.
Чез отмахивается от моего довода.
— Ответ прост: мне есть дело до Сиенны. Она моя лучшая подруга, и я желаю ей лишь счастья. Если она будет счастлива с тобой — отлично. Если с Треем — прекрасно. Если ни с кем — так даже лучше. — Он кривит лицо, будто лимон проглотил. — От всего этого любовного треугольника меня уже тошнит.
Спящий солдат внезапно выпрямляется, встряхивая головой.
— Что? Кого тошнит? Только не в моём грузовике!
Мы с Чезом переглядываемся. Тот едва сдерживает улыбку.
— Всё в порядке, никого не тошнит.
* * *
Когда мы приезжаем на так называемую базу, солдат, соизволивший всё-таки представиться нам Зиком, выводит нас из грузовика. Я успеваю разглядеть белое прямоугольное здание, перед тем как мне на голову накидывают ткань. Сразу становится жарко и душно, да ещё и пахнет сырым брезентом. Ко мне приближаются шаги, и я могу только предположить, что нас окружили люди Зика. Возможно, те, что ехали в кабине грузовика.
— Чем меньше вы знаете, тем лучше, — поясняет Зик, держа меня за плечо. Полагаю, Чеза и Нэша схватили таким же образом.
Нас ведут по щебню, затем по асфальту. Двери разъезжаются в стороны, и меня обдаёт прохладным воздухом, когда мы входим внутрь. Тут полы более ровные, мои подошвы скользят по гладкой поверхности.
— Райли, отведи Чабса в первую комнату чистки, — командует Зик.
— Я Чез, — бурчит сквозь стиснутые зубы хакер.
— Да без разницы, — отвечает Зик. — Леон, отведи этого Головореза в третью комнату чистки. Там напор помощнее. Может, у него поубавится спеси.
— Это ты про меня? — уточняет Нэш. — Можешь звать меня Коммандер.
Зик фыркает.
— А, ну конечно. Тогда ты можешь называть меня богом.
— А мне куда? — спрашиваю я.
— Ты, Красавчик, идёшь со мной. Тебя ждёт вторая комната чистки.
Зик снова хватает меня за руку и ведёт совсем недолго. Когда мы останавливаемся, он снимает с меня мешок и заталкивает в комнату размером с душевую кабинку у меня дома. Стены полностью стеклянные, а значит, прозрачные. Зик — просто размытое пятно по ту сторону стены.
— Снимай одежду, — говорит он. — Время детокса.
— Прям всю одежду?
— Так точно, — отвечает Зик и отворачивается, давая мне некое подобие уединения.
Я старательно снимаю с себя вещи, хотя ноющие рёбра и опухшее колено замедляют мои действия. Ёжусь от прохладного воздуха.
Зик, не оборачиваясь, говорит:
— Положи свои вещи в мусоросжигательную печь справа от тебя.
Там действительно оказывается прямоугольный ящик, сливающийся со стеной, на котором написано «Мусор». Тяну за ручку и складываю одежду внутрь. С другой стороны раздаётся жужжание, словно я пробудил дремавшее чудовище.
Теперь Зик разворачивается и подносит руку к красной кнопке на стене.
— Держись. Сейчас станет немного прохладно.
Он хмыкает, будто это какая-то местная шутка.
Меня обдаёт потоком тёплого воздуха, от которого я отступаю на шаг. Все мои внутренности простреливает резкая боль. Хватаюсь за металлические ручки, предусмотрительно организованные на уровне плеч. За воздухом следует поток горячей воды, как будто на меня направили пожарный шланг на полной мощности. Кожу обжигает, рёбра болят ещё сильнее. Затем опять поток воздуха, словно я в аэротрубе,
