Эдди входит в комнату и обхватывает руку Лоренцо.
— Пора идти.
— Еще кое-что, — я встаю перед стариком, расставляю ноги и смотрю в его бездушные глаза. — Надеюсь, рак сожрет вас изнутри, и вы умрете медленной, мучительной смертью. И надеюсь, последняя мысль, которая придет вам в голову, будет то, что никому на этой земле нет дела до того, что вы умерли.
Лоренцо мотает головой и уходит, не говоря ни слова.
Оставшись в палате с Александром, я возвращаюсь к креслу у кровати. Я поднимаю его руку и кладу ладонь к своей щеке, закрываю глаза и желаю, чтобы большой палец погладил мою кожу, как раньше.
— Надеюсь, ты слышал это, Большой Парень. Потому что я имела в виду все, что сказала твоему подонку дедушке. Я люблю тебя, и никуда не денусь. И если бы ты просто проснулся, я могла бы тебе это сказать. Я буду ждать столько, сколько потребуется, но кофе здесь отвратительный, а кресло очень неудобное, так что, если бы ты мог поторопиться, это было бы здорово, — маниакальный смех вырывается из меня, и я начинаю плакать. — Я скучаю по тому, как ты смеешься над моими саркастическими шутками. Я скучаю по тому, как ласково ко мне обращаешься. Я скучаю по нашим поездкам. Я скучаю… я скучаю по всему, что связано с тобой. Если не вернешься ко мне, как я должна жить дальше? Ты врос в мою жизнь, и теперь я не знаю, как обойтись без тебя. Я нуждаюсь в тебе. Джулиана нуждается в тебе. Команда нуждается в тебе.
Я вглядываюсь в его лицо, как завороженная, моля, чтобы веки задрожали, чтобы его рука, покоящаяся на моей щеке, дрогнула, подавая хоть какой-то признак жизни.
Но он безмолвен, неподвижен, и я, не в силах больше сдерживать слезы, зарываюсь лицом в одеяло, отдаваясь потоку горя.
Несколько минут спустя Эдди возвращается в комнату.
— Все чисто, Миссис Крум.
Я поворачиваюсь, выдавливая слабую улыбку.
— Спасибо.
Он бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем исчезнуть в коридоре, и бросает напоследок:
— Напомните не связываться с вами. Вы ужасны, когда злитесь.
Глава 36
Ария
— Я думаю, тебе стоит немного развеяться.
Я игнорирую Кэссиди и продолжаю свой распорядок. Взбиваю подушку Александра, наношу бальзам для губ на его сухие губы и меняю воду в вазах с цветами, которые продолжают приходить от незнакомых людей.
— Ария, — она подходит ко мне сзади и касается плеча. — Серьезно, это нездорово. Прошло семь дней. Тебе нужен перерыв.
— Я делаю перерыв каждую ночь, когда заканчиваются часы посещения.
— Нет, не делаешь, потому что идешь домой и заботишься о четырехлетнем ребенке. И Энни сказала, что ты не спала, потому что всю ночь рисовала, — она становится передо мной, чтобы я не могла пройти. — Почему бы тебе не пойти к нам и не поспать? Трентона нет, он на выездной игре.
Я качаю головой.
— Я не устала.
— Хорошо, тогда я могу отвезти тебя в галерею, если хочешь. Может быть, это отвлечет тебя от…
— Я не хочу отвлекаться от него, — мой голос звучит резче, чем планировалось. — Я хочу остаться здесь и ждать, когда он проснется. Он должен слышать меня. Должен чувствовать. Алекс должен знать, что я здесь. Я не хочу оставлять его одного.
— Доктор позвонит тебе, если что-то изменится.
— Нет.
Слова вертятся у нее на языке, но она не произносит их.
Она хочет спросить: Что, если он не проснется? Как долго ты будешь продолжать?
Я знаю это, потому что она моя лучшая подруга, и я бы спросила то же самое, если бы роли поменялись. Но я не могу заставить себя уйти, пока не закончатся часы посещения.
И даже не могу думать о галерее, не говоря уже о том, чтобы пойти туда. У меня есть это место только благодаря Александру. Может быть, со временем все изменится, если он не проснется, но сейчас, после недели этой изматывающей пытки, я не готова отпускать его.
В тишине раздается громкое урчание моего желудка. Кэссиди поднимает бровь.
— Не голодна, да?
Я пожимаю плечами.
— Думаю, я могла бы что-нибудь съесть.
Она вздыхает.
— Я пойду принесу нам гамбургеры из кафетерия.
— Эй, — я протягиваю руку, прежде чем она успевает отвернуться. — Спасибо за то, что ты здесь.
Она приходит сюда каждый день, приносит ноутбук и работает над новой книгой, пока составляет мне компанию.
Она сжимает мою руку.
— Ты бы сделала то же самое для меня.
И я бы сделала.
Я жду, пока она уйдет, прежде чем сесть рядом с кроватью Александра и провести пальцами по его предплечью.
— Ну, это седьмой день. Сегодня я отвезла Джулиану снимать гипс. Доктор сказал, что перелом хорошо зажил. Я обязательно задала сто вопросов, потому что знаю, что ты бы так поступил, — я поднимаю его руку и касаюсь губами костяшек. — Я люблю тебя, Алекс. Жаль, что не сказала тебе этого раньше. Жаль, что была такой упрямой. Но я надеюсь, что ты слышишь меня там. Я люблю тебя.
Я беру телефон с подлокотника и нажимаю на приложение «Спотифай». Я перебираю его плейлист, надеясь, что музыка поможет стимулировать что-то в мозгу.
Первой звучит песня Brown Eyed Girl, и я улыбаюсь, вспоминая историю, которую Александр рассказал о том, как отец пел ее матери, пока они готовили на кухне. Затем мелькает воспоминание о том, как мы танцевали с Джулианой на кухне, и горячие слезы жгут глаза.
— Пожалуйста, Алекс, — я опускаю голову на его ладонь, всхлипывая. — Пожалуйста, проснись.
Я лежу там, пока не заканчивается песня, потому что мне нужно выплеснуть эмоции, прежде чем Кэссиди вернется с ужином.
Но прямо перед тем, как песня переключается на следующую, пальцы Александра дергаются у моей щеки.
Я резко поднимаю голову, ахая.
