ненависть, он прожил долгую жизнь. Как же не позавидовать такому эмигранту?
Другой пример, прямо противоположный - мой отец. Вот я и сделала вывод: умение управлять своей судьбой ни что иное, как самообман. Обстановка может сломать любую волю. Мне становится грустно, когда вспоминаю выпавшие на мою долю трудности, страдания отца и родственников, умерших в бедности.
- Так угодно Аллаху!.. Все в прошлом.
Человек часто пытается своей волей подменить волю Бога, - так, наверное, сказал бы мой отец, верный своему фатализму.
Читатель, проявивший уважение и прочитавший написанное мной до этих строчек, наверное, заметил отличия между русскими и нами, азербайджанцами, и кавказцами вообще. Несмотря на оккупацию и отделение от Ирана, мы ничуть не стали славянами, сохранили свои национальные особенности, язык и религию. Ассимиляция местного населения - мечта каждого колонизатора. Но изменить совершенно иной народ, особенно верных Исламу мусульманских фанатиков, очень трудно. Например, моя бабушка не знала даже русского языка, но презирала русских. Она считала, что они хотят насадить нам свои обычаи, которые могли уничтожить наши устои, единство и веру, подталкивать к смешанным бракам и другими нежелательными поступками. Бабушка не скрывала своего отвращения к иноверцам и брезгливо плевалась, завидев их.
Идя в ногу со временем, окруженная цивильным миром, я не испытывала ненависти к русским. Но всегда чувствовала нашу с ними разницу. Если меня путали с русскими, я сердилась, мне говорили «вы, русские», а во мне нет ни единой капли славянской крови! Я считаю себя чужой и «тамошним» и «здешним» русским, мне чужд их шовинизм, привязанность к мертвому прошлому. Я не обуреваема любовью к родине, потому что Россия для меня - ничто. А Кавказ не столь важен. Хоть я и родилась там, покоя мне там не было. Не знаю почему, но на Западе мне гораздо лучше. Здесь я чувствую себя увереннее. Но и свою восточную суть ни в коей мере не отвергаю! Восток всегда будет жить во мне. Это и отличает нас от русских: они застряли между Востоком и Западом и не могут сдвинуться с места.
Я не могу дать исчерпывающей информации об эмигрантах. Мои знания невелики. Об эмиграции, имеющей большое историческое значение, можно написать докторскую диссертацию в Университете Сорбонны. Но прежде, чем закончить этот раздел, хочу предложить читателю отрывки из газеты «Русская мысль» за 31 декабря 1970 года, которая случайно у меня оказалась.
С тех пор, как постреволюционные эмигранты прибыли в Европу, прошло более полувека. Но оказывается, во Франции до сих пор существуют какие-то военные «группировки», посылающие друг другу Новогодние поздравления! Вероятно, члены этих общин очень старые люди, но они до сих пор верны своему прошлому. Обратите внимание:
«Директорат
Главного Объединения Русских Военных Инвалидов Франции поздравляет.»
Подпись:
Председатель объединения - полковник Киреев; Старший секретарь - Корнет Валиев.
«Казачий Союз:
Братья казаки, наступает 1971 год (следует текст о родине, будущей победе в борьбе за свободу и т.д.)
Подпись:
Председатель - Кузнецов Секретарь - Лолмакин
«Донская пирамида.
(текст почти прежний, и далее призывы к единству) Подпись:
Казачий капитан Еронин.
«Объединение участников первой Кубанской битвы генерала Корнилова:
Поздравляем товарищей по оружию...
Подпись:
Председатель объединения Елатич.
«Дорогие друзья - Алексеевцы!
(надежды на освобождение родины в Новом году и т.п.)
Подпись:
Председатель - подполковник Кабилинский «Зарубежное общество Гренадеров»
«Кадетский корпус графа Аракчеева»
«Русский кадетский корпус»
«Объединение кадетов во Франции»
«III Кадетский корпус Императора Александра II»
И еще, еще, еще...
Вероятно, читатель удивлен перечнем этих Объединений, Комитетов, корпусов, существующих более пятидесяти лет.
И еще несколько слов о позиции эмигрантов во время оккупации Франции немцами. Как и во всех человеческих сообществах, позиции были самые разные.
Более всего было тех, кто соблюдал нейтралитет. Это средний уровень. Такие люди идут по течению, стоят в стороне от исторических потрясений. Они живут своими мелкими интересами, не ввязываются ни в какие дела.
Многие эмигранты вступали в ряды сопротивления. Эти люди были образцом героизма. Россия, столкнувшаяся с опасностью, вновь превратилась в родину. Воюя в чужой стране, они защищали интересы своей родины.
Большинство «белых» русских бились как настоящие французские патриоты и встали на защиту поверженной Франции. Но когда Советы стали звать их обратно на родину, они и не подумали вернуться. Очень немногие вернулись. Затем часть из них вновь уехала во Францию.
На «черных» позициях стояли те, кто сотрудничал с оккупантами. Но и они были разбиты на две группы. Одни из идеологических соображений, желая в будущем примкнуть к освобождению России от большевиков. Другие имели корыстные цели - обогащение. Они были посредниками для немецкой армии, собирали необходимый материал.
Одним словом, эмигранты вели себя также, как любой народ в условиях оккупации.
Желание стать парижанкой
Разговор о белой эмиграции не завершен, но, вернемся к Гюльнар. На приеме, устроенном в доме Жозе, у Гюльнар началось сближение с полковником Николаем Карповым и представителем высших слоев французского общества Жеромом де Лабюсери. Трудно представить двух более полярных людей: с одной стороны русский эмигрант Карпов, с другой - французский адвокат Лабюсери. Единственная общая черта - оба были мужчинами. Жером, стопроцентный француз, хоть и внешне хилый. Он был из рода провинциальных аристократов. Жером не был привязан ни к национальным, ни к иным традициям, интересовался всем и всеми, но сам не подпадал под постороннее влияние. Он был человеком независимых взглядов. Хоть Николай и называл его «хилым созданием», Жером представлял собой образец интеллигентности и образованности. Превратить Гюльнар в интеллигентную даму стало его жгучим желанием.
Николай на несколько месяцев стал любовником Гюльнар. А Жером - учителем на длительное время. Жером «трудился» над Гюльнар терпеливо и умело, стал оказывать на нее большое влияние и учил многому, ненавязчиво, со знанием дела. Гюльнар снова повезло. Ей покровительствовал именно такой человек, который был необходим: он желал превратить природный алмаз в сверкающий бриллиант.
Я завидовала. Знала, что при помощи Жерома Гюльнар будет расти, станет еще умнее и привлекательнее. И без того сводящая многих с ума, она сможет увлечь даже самых требовательных мужчин, и рядом с ней мои шансы упадут до нуля. Чувство зависти угнетало меня: я и без того превратилась в ее тень, рядом с ней напоминала угасший костер. А Гюльнар - настоящий огонь. На нее обращали внимание даже те мужчины, для которых женщины были неинтересны. Например, Жером. Правда, он и ко мне питал симпатию, но с Гюльнар дело обстояло иначе. Она была его Галатеей, а он - ее Пигмалионом.
