заброшенное здание, пытаясь изнасиловать.
Мать начала пить. В Браунсвилле их постоянно выселяли из дома. Иногда они оказывались в приличном месте, встречая на какое-то время друзей, а мать – очередного бойфренда. Но чаще всего условия от раза к разу становились все хуже и хуже. В конечном итоге они селились уже в подлежащих сносу домах – без тепла и воды, электричество – если повезет. Зимой спали вместе, все четверо, чтобы согреться. И оставались в выбранном месте до тех пор, пока не приходил какой-нибудь малый и не выгонял их. Мать делала все, что могла, чтобы сохранить крышу над головой, зачастую это означало – спать с кем-то, кто ей вообще был неинтересен.
Позднее Майк писал, как ненавидит в себе то, что воспринял от матери: нет ничего такого, чего бы он не сделал для выживания.
Вот в такой обстановке он и рос. Его близкие и соседи, любя друг друга, разбивали один другому головы, а потом истекали кровью, словно последние собаки. Любили… и резали любимых ножами. Он рос среди грубых баб, которые дрались с мужчинами. Драться с женщиной не было каким-то табу в их районе – женщины, которых он знал, могли запросто убить любого. Если не драться с ними, сами порежут или застрелят кого угодно. Или приведут парней, чтобы примерно отлупцевать обидчика.
Он боялся оставаться в доме, но и на улицу выходить тоже опасался. Мать заставляла его посещать школу, и это было полным кошмаром. Он был пухлым малышом – застенчивым, словно девушка, и к тому же шепелявил. Майк везде появлялся вместе со старшей сестрой Дениз, и дети звали его «мальчик – маленькая фея».
– Ты не должен выглядеть ублюдочным уличным бродягой. Что, мать твою, ты делаешь, чувак? Мы с тобой деловые люди, – быстро объяснял ему местный авторитет латинос Барким и Майк ловил каждое его слово. – Короче, достаем денег, шибздик. Ты готов?
Они начали вместе грабить дома и квартиры. Майк залезал через окна, слишком маленькие для проникновения взрослого, изнутри открывал дверь. Оказавшись в доме, они обшаривали комоды, ящики, вскрывали сейфы, сметали все, что находили.
До этого он не крал. Ни буханки хлеба, ни конфет – ничего, тогда у него не было антиобщественных наклонностей. Он просто не отваживался на такое. Барким ввел его в криминальную среду, объяснил, что с уважением относятся только к парням, которые хорошо выглядят. Если ты одет по последней моде, если на тебе лучшие шмотки, вот тогда ты классный чувак, которого все будут уважать.
С «Командой Ратленд-роуд» Майк поднялся на новый уровень знакомства с криминальной средой. Это были в основном латиносы из района Краун-Хайте; Барким знал старшую группу «Кэтс», Майк же тусовался с младшей. Ребята шли в школу, завтракали там, затем садились на автобус или в метро и во время школьных занятий совершали дерзкие набеги на квартиры. Майк почувствовал, что стал частью некоего общего дела. В «Команде» никого не держали за шестерок, все на равных участвовали в грабежах и дележе добычи.
Он был просто ребенком, искавшим любовь и признание, – ну что ж, Майк нашел их на улице. Там же он получил и свое единственное образование, а уличные гопники стали его учителями.
Мать и сестра видели, что он теперь прилично одет, Майк приносил им вдоволь еды – пиццу, бургеры, бигмаки. Мать понимала: сын крадет, чтобы добыть денег, понимала, что это не доведет до добра, но к тому времени было уже слишком поздно – улица полностью овладела им. Мать считала, что сын стал преступником и теперь он лучше умрет, чем вернется в прежнее дерьмо. Майк крал любые вещи у любых людей без разбора, для него не существовало границ дозволенного.
Ему всегда хотелось быть в центре внимания, он мечтал стать парнем, который запросто может сказать что-то вроде: «Я здесь самый крутой», «У меня лучшие голуби». Взрослые еще говорили: «У меня лучшие чиксы». Майк стремился быть настоящим уличным парнем, острым на язык и не лезущим за словом в карман, но на самом деле оставался слишком застенчивым и неловким. И когда он пытался говорить с кем-то в такой, как ему казалось, непринужденной манере, любой мог сказать: «Заткнись, на хрен, чертов ниггер!» – а потом настучать по голове.
Однажды мать увидела, как незнакомые парни залезли в голубятню ее сына, и сообщила Майку об этом. Тот выскочил на улицу и столкнулся с грабителями. Заметив его, они перестали таскать птиц, но некто Гэри продолжал держать одного из голубей под полами пальто. Вокруг собралась большая толпа. Майк потребовал:
– Отдай мою птицу.
Гэри вытащил голубя из-под пальто.
– Тебе нужна птица? Нужна эта сраная птица? – спросил он, скрутил голубю шею, оторвал голову и швырнул в Майка, забрызгав кровью его лицо и рубашку.
– Побей его, Майк! – крикнул кто-то из его друзей. – Не бойся, просто побей его!
Раньше он не решался драться. Но тут ему вспомнился один парень постарше – его звали Уайз, тот был боксером в Спортивной лиге полиции, курил травку с друзьями Майка и, когда ловил кайф, любил показывать бой с тенью.
Майк понял, что сможет повторить его движения, и неожиданно закричал: «А пошел ты!..» Он рассвирепел и, не осознавая, что делает, несколько раз изо всех сил ударил противника. Один из ударов дошел до цели, Гэри упал – его друзья были в шоке. Потом Майк принялся подскакивать, имитируя бой с тенью из репертуара Уайза. Несмотря на эти его весьма комичные маневры, весь квартал вопил и аплодировал победителю, это был момент триумфа простого мальчишки из Браунсвилля. Сердце Майка бешено колотилось – никто не подозревал (да и он сам тоже), что под личиной его обычной застенчивости всегда скрывался взрывной темперамент и веселый нрав.
После этой первой его победы парни стали наперебой приводить корешей, бойцов из других районов, – специально, чтобы подраться с Майком, и ставили деньги на победителя. Майк выигрывал довольно часто, у него появился теперь новый источник дохода. Но даже если проигрывал, те парни, что били его, с удивлением говорили: «Блин! И тебе только одиннадцать?»
В конце концов Майк добился широкой известности в Бруклине. У него появилась репутация чувака, готового подраться с взрослым, с любым – с кем угодно. Уличные бойцы не придерживались правил маркиза Куинсберри[91]. Если ты надрал кому-то задницу, это еще не означало завершения поединка – проигравший порой возвращался с группой друзей, вооруженных битами.
Сочувствие? Майк не испытывал особенных чувств, если хватал чью-то цепочку
