требуешь моей помощи так, будто я перед тобой в долгу, и при этом, подобно всем остальным, ревностно следишь за тем, чтобы не задать мне четвертый вопрос и не отпустить меня ненароком на свободу! Почему в таком случае тебя удивляет, что я не принимаю близко к сердцу твои проблемы? Ты задумывался хотя бы на мгновение о моих проблемах, о моих желаниях? Нет, ты эксплуатируешь меня и мои возможности так же, как погонял бы клячу, впряженную в перегруженную телегу! Ты порицаешь меня и командуешь мной так, словно заслужил неким героическим поступком право мною повелевать – тогда как, по сути дела, ты украл меня у короля Казмира. И теперь я должен выслушивать твои нравоучения?
Приведенный в замешательство Эйлас некоторое время не находил слов, после чего ответил, значительно понизив голос:
– Твои претензии во многом справедливы. Тем не менее в данный момент желание найти моего сына заставляет меня забыть обо всем остальном. Поэтому, Персиллиан, я вынужден повторить свое требование: объясни мне во всех подробностях, каким образом я могу в ближайшее время взять под свою опеку, целым и невредимым, моего сына?
– Спроси Мургена, – обиженно буркнул Персиллиан.
Эйлас в ярости отскочил от пня и сжал кулаки. С трудом заставляя себя не кричать, он выдавил:
– Ты не ответил на мой вопрос. Это не ответ.
– Вполне достаточный ответ! – беззаботно промурлыкал Персиллиан. – У каждого из нас свои приоритеты; их несовместимость неизбежно привела к конфликту. Если ты желаешь задать еще один вопрос, я буду всецело приветствовать такой поворот событий.
Эйлас повернул зеркало на пне, обратив его к пастбищу:
– Смотри! Там, далеко в поле, старый колодец. Ход времени может не иметь для тебя большого значения, но если я сброшу тебя в колодец, ты утонешь в придонном иле. Через несколько лет колодец обрушится, и ты будешь погребен – скорее всего, навечно. А вечность даже для тебя не пустой звук.
– Ты говоришь о вещах, о которых не имеешь ни малейшего представления, – возразил Персиллиан все тем же надменно-легкомысленным тоном. – Позволь напомнить, что краткость неотделима от мудрости. Так как ты, очевидно, неспособен оценить лаконичность моего ответа, придется дополнить его разъяснениями. Феи ничего тебе не уступят, если не получат взамен ценное, с их точки зрения, возмещение. Тебе нечего им предложить. Мурген – величайший из живых чародеев. Он скрывается от мира в цитадели Свер-Смод под горой Габун, на склоне Тих-так-Тиха. Путь к нему опасен. В теснине Бинкинга ты пройдешь под валуном, уравновешенным на острие. Ты должен подстрелить ворона-часового прежде, чем тот успеет уронить перо на валун и тем самым обрушить валун тебе на голову. На берегу реки Сисс тебе встретится старая ведьма с лисьей мордой на курьих ногах. Она попросит тебя перенести ее вброд через реку. Без промедления разруби ее пополам и перенеси на другой берег одну половину, но не вторую. Там, где дорога уже поднимется на гору Габун, тебе преградят путь два бородатых грифона. Приходя и уходя, бросай каждому из них по куску пчелиных сот, полных меда, – соты надлежит заранее взять с собой именно с этой целью. Перед входом в Свер-Смод трижды провозгласи: «Мурген! Это я, принц Эйлас из Тройсинета!» Оказавшись лицом к лицу с Мургеном, не робей: он такой же человек, как ты: не слишком великодушный, но и не лишенный чувства справедливости. Внимательно выслушай его указания и выполняй их неукоснительно. Еще один, последний совет – только для того, чтобы избежать дальнейших упреков. Ты собираешься ехать верхом?
– Таково мое намерение.
– Проследи за тем, чтобы твою лошадь накормили овсом в конюшне селения Нижний Освий перед тем, как ты направишься к реке Сисс. В противном случае она наестся будоражной травы и сбросит тебя в пропасть.
– Полезный совет. – Эйлас с тоской обернулся в сторону Придурковатой поляны. – Казалось бы, гораздо проще было бы поговорить с феями сегодня же, вместо того чтобы пускаться в далекий и опасный путь к цитадели Мургена.
– Вот именно, «казалось бы». Есть серьезные причины, по которым тебе не будут доступны какие-либо преимущества, пока ты не навестишь Мургена.
С этими словами Персиллиан снова изобразил Эйласа. Эйлас настороженно наблюдал за своим отражением: оно высунуло язык, скорчило несколько глупейших гримас и пропало. Зеркало помутнело и стало непроглядно-серым.
В городке Тон-Тимбл Эйлас обменял золотую брошь, инкрустированную гранатами, на крепкого саврасого мерина с уздечкой, седлом и седельными сумками. В лавке оружейника он купил добротный меч, кинжал с широким лезвием, какие было принято носить за поясом в Лионессе, а также старый лук, хрупкий и капризный, но, по мнению Эйласа, еще способный служить своему предназначению в заботливых и привычных руках; в придачу к луку он получил колчан с дюжиной стрел. В галантерейной лавке он приобрел черный плащ и черную шапку вроде тех, какие предпочитали лесничие. Местный сапожник подобрал ему удобные черные сапоги. Вскочив в седло, Эйлас снова почувствовал себя представителем благородного сословия.
Покинув Тон-Тимбл, Эйлас направился на юг в Малый Саффилд, а затем поехал по Старой дороге, откуда Тантревальский лес виднелся темной полосой вдоль северного горизонта. Лес отступал, и впереди уже повисли в небе громадные голубые тени Тих-так-Тиха.
У Лягушачьего болота Эйлас свернул на север по Горночинной дороге и в свое время прибыл в Нижний Освий – сонное селение, насчитывавшее не больше двухсот обитателей. Эйлас остановился в гостинице «Павлин» и провел вторую половину дня, оттачивая меч и практикуясь в стрельбе из лука по соломенной мишени в поле за гостиницей. Лук выполнял свою функцию, но к нему требовалась привычка; стрелы достаточно точно поражали цель на расстоянии четырнадцати-шестнадцати ярдов. С каким-то печальным удовлетворением Эйлас посылал одну стрелу за другой в шестидюймовую цель – он еще не потерял былые навыки.
Рано утром, оставив лошадь в конюшне за гостиницей, Эйлас отправился пешком по тропе, ведущей на запад, и взобрался на длинную гряду пологих холмов – песчанистую пустошь, усеянную валунами и щебнем; здесь росли только чертополох и пучки сон-травы. С гребня гряды открывался вид на широкую долину. К западу и дальше на север все выше и выше, утес за утесом, вздымался могучий хребет Тих-так-Тих, преграждавший путь в Ульфляндию. Прямо внизу тропа спускалась зигзагами на дно долины, где струилась с ледников Троага, почти от самого Прощального мыса, река Сисс, где-то вдалеке впадавшая в Душистую излучину. Эйласу казалось, что на противоположной стороне долины, высоко на плече горы Габон, он различает очертания Свер-Смода, но формы и тени скал создавали обманчивый фон; трудно было сказать
