просьбу, догонит меня и надает мне тумаков.
Доктор Фиделиус был вынужден согласиться:
– Разумеется, все бывает. Как я уже упомянул, на свете много веселых старичков в зеленых шляпах. Тем не менее короля Родиона можно распознать по трем признакам. Во-первых, у него заостренные уши без мочек. Во-вторых, как у всех эльфов, у него длинные и узкие ступни с длинными пальцами. А в‐третьих, между пальцами у него небольшие перепонки, как на лягушачьих лапках, а матовые ногти отливают зеленоватым блеском. Кроме того, говорят, что вблизи – если он стоит почти вплотную – от Родиона исходит особый запах, но не пота и чеснока, как от старых крестьян, а ивовых сережек и шафрана. Так что тебе придется проявлять бдительность. Я тоже буду внимательно следить за окружающими. Может быть, нам повезет и мы украдем шляпу старого короля Родиона!
Глинет обняла Друна и поцеловала его в щеку:
– Ты слышишь? Играй на свирели как можно лучше, и рано или поздно король Родион придет тебя послушать. Я подберусь к нему сзади, схвачу его шляпу и не отдам, пока он не снимет с тебя заклятие!
– Для этого потребовалась бы удача. Значит, мне придется ждать такого случая семь лет. А к тому времени, с моим везением, я уже стану калекой.
– Друн, не говори чепуху! Не забывай, что веселая музыка отгоняет любые неудачи!
– Всецело поддерживаю эту оптимистическую точку зрения! – вмешался доктор Фиделиус. – Пойдемте со мной. Нужно позаботиться о вашем внешнем виде.
Фиделиус привел детей к торговцу одеждой и обувью. Увидев лохмотья, едва прикрывавшие Друна и Глинет, хозяин заведения потрясенно воздел руки к небу:
– Немедленно ступайте в ванну!
Служители наполнили теплой водой два ушата и принесли распространяющее сладкий аромат византийское мыло. Раздевшись, Друн и Глинет смыли с себя пыль и грязь, накопившиеся в долгих странствиях. Те же служители принесли им полотенца и льняные сорочки, после чего им подобрали красивые новые наряды: белую рубаху с накидкой бледно-орехового оттенка для Друна и длинное платье бледно-травяного цвета для Глинет. Вдобавок Глинет получила темно-зеленую ленту для волос. Фиделиус купил им и другую одежду – ее уложили в сундук и отнесли в фургон великого знахаря, ясновидца и мага.
Доктор Фиделиус с одобрением рассмотрел подопечных:
– Куда подевались два оборванца? Теперь перед нами благородный принц и прекрасная принцесса!
Глинет рассмеялась:
– Мой покойный батюшка был всего лишь помещиком в окрестностях Трокшо в Ульфляндии, но отец Друна действительно принц, а его мать на самом деле принцесса.
Фиделиус заинтересовался последним обстоятельством и спросил Друна:
– Откуда ты это знаешь?
– Так говорили воспитавшие меня феи.
– Если это правда – а это похоже на правду, учитывая все обстоятельства, – задумчиво сказал доктор Фиделиус, – вполне может быть, что ты, Друн, исключительно важная персона. Возможно, твоя мать – Сульдрун, принцесса Лионесская. К сожалению, должен тебе сообщить, что ее уже нет в живых.
– А мой отец?
– О нем я почти ничего не знаю. Твой отец – таинственная личность.
Глава 20
Рано утром, когда солнце только начинало проглядывать сквозь частокол древесных стволов, а трава была еще сплошь покрыта холодной росой, дровосек Грайт привел Эйласа на Придурковатую поляну и указал на небольшой травянистый холмик, служивший основанием корявому чахлому дубу:
– Вот она, Щекотная обитель. На наш с тобой взгляд, тут не на что смотреть – но на то мы и простые смертные. Давным-давно, когда я был моложе тебя – сорванец и бедокур я был, каких мало! – я подкрался сюда в сумерках в канун дня Иоанна, когда эльфы и феи не утруждают себя притворством. Там, где ты видишь только пучки травы и старое дерево, я видел шелковые шатры и башни, одна на другой, освещенные бесчисленными волшебными огнями. Повелитель фей приказал музыкантам играть павану, и как они играли! Мне не терпелось выбежать на поляну и танцевать с ними. Но я знал, что, если сделаю хотя бы шаг им навстречу, мне придется плясать без передышки до конца моих дней. Я зажал уши ладонями и поспешил прочь, шатаясь и спотыкаясь, как человек, убитый горем.
Эйлас внимательно разглядывал поляну. Он слышал, как перекликались птицы; кроме того, с поляны доносились едва уловимые звуки, напоминавшие далекие отголоски звонкого смеха. Эйлас выступил на поляну и сделал три шага вперед:
– Феи! Умоляю вас, выслушайте меня! Я Эйлас. Среди вас вырос Друн, мой сын. Будьте добры, согласитесь поговорить со мной!
Придурковатая поляна отозвалась только птичьим щебетом – если это был птичий щебет. У холма посреди поляны зашелестели и качнулись поросли волчьих бобов и шпорника, несмотря на то что утренний воздух был совершенно спокоен.
Грайт потянул Эйласа за рукав:
– Пойдем! Того и гляди, устроят еще какой подвох. Если бы феи хотели с тобой посудачить, они тут же отозвались бы. А теперь они замышляют недоброе, это как пить дать! Пойдем подобру-поздорову. Ты что, мало горя хлебнул?
Пока они возвращались, пробираясь через лесную чащу, Грайт заметил:
– Эльфы – чудной народ. О нас они думают не больше, чем мы о рыбах.
Эйлас попрощался с Грайтом. Возвращаясь в Глимвод, он свернул с тропы и подошел к трухлявому пню. Вынув из котомки пророческое зеркало, Эйлас развернул его и установил перед собой на пне. На какое-то мгновение он увидел в блестящем стекле себя – все еще пригожего, несмотря на мрачно подчеркнутые скулы и подбородок, с ярко горящими, как голубые огни, глазами. Затем Персиллиан, верный своей капризной натуре, заменил отражение Эйласа мордой ежа со взъерошенными иглами.
– Персиллиан, мне нужна твоя помощь, – сказал Эйлас.
– Ты желаешь задать вопрос?
– Да.
– Это будет твой третий вопрос.
– Я знаю. Поэтому я хочу определить сущность вопроса так, чтобы ты не мог отделаться какой-нибудь уловкой. Я ищу своего сына, Друна; его воспитали феи Щекотной обители. Я желаю найти сына целым и невредимым и взять его под опеку. Я хочу знать, каким образом, в точности, найти моего сына, полностью освободив его здоровье, молодость и ум от влияния эльфов и фей Щекотной обители, и при этом не навлечь никаких бед ни на него, ни на себя. Я хочу найти и освободить сына сейчас же, а не следуя какому-либо плану, осуществление которого займет недели, месяцы или годы. Кроме того, я не хочу, чтобы ты меня одурачил или подвел каким-либо не предусмотренным мною образом. Таким образом, Персиллиан…
– А тебе не приходит в голову, – раздраженно прервал его Персиллиан, – что ты ведешь себя исключительно нагло и бесцеремонно? Ты
