с уверенностью, что именно он видел.
Эйлас начал спускаться легкой трусцой, иногда вприпрыжку, иногда скользя на каблуках, и вскоре оказался в долине, посреди яблоневого сада. На ветвях висело множество спелых красных яблок, но Эйлас решительно прошагал мимо и вышел на берег реки. На пне сидела старая карга на курьих ногах с лицом, напоминавшим большую рыжую маску лисьей морды.
Эйлас задумчиво разглядывал ее. Наконец старуха воскликнула:
– Парень, что ты на меня уставился?
– Мадам, вы отличаетесь необычной внешностью; в частности, у вас лисья морда.
– Это еще не причина стоять тут и глазеть – нашел себе зверинец!
– Ни в коем случае не хотел вас оскорбить, мадам. В конце концов, никто из нас не выбирает свое происхождение.
– Прошу заметить, что именно я сохраняю достоинство. Не я кувыркалась вниз по холму, поднимая клубы пыли, как ошалевшая коза. Никогда не позволила бы себе такое шалопайство! Что бы обо мне подумали? Так ведут себя только разбитные девки!
– Возможно, я производил некоторый шум, разбрасывая щебень сапогами, – признал Эйлас. – Могу ли я задать вам вопрос, исключительно из любопытства?
– Если это не какое-нибудь нахальное предложение!
– Судите сами, хотя предварительно следует заметить, что, спрашивая, я не беру на себя тем самым никаких обязательств.
– Спрашивай.
– У вас лисья морда, тело женщины и курьи ноги. Какими соображениями вы руководствовались, выбирая такой образ жизни?
– Это не вопрос, а голословная декларация! Теперь мой черед просить тебя об услуге.
– Но я недвусмысленно отказался брать на себя обязательства.
– Придется воззвать к галантности, привитой твоим воспитанием. Неужели ты будешь стоять опустив руки и смотреть, как бурный поток несет к неминуемой гибели несчастное испуганное существо? Будь так добр, перенеси меня на другой берег.
– Ни один благородный человек не мог бы отказать в удовлетворении такой просьбы, – сказал Эйлас. – Пожалуйста, спуститесь к реке и покажите мне, где находится удобный брод.
– Нет ничего проще! – Величаво переступая курьими ногами, ведьма спустилась по тропе на каменистый берег. Эйлас выхватил меч из ножен, догнал ее и одним широким взмахом разрубил в талии пополам.
Куски ее тела не знали покоя. Таз на курьих ногах принялся прыгать кругами, а верхняя часть торса яростно колотила кулаками по прибрежной гальке, в то время как голова осыпáла Эйласа страшной бранью, от которой стыла кровь. В конце концов Эйлас прикрикнул:
– Замолчи! Где твое хваленое достоинство?
– Ступай, ступай своей дорогой! – хрипела лисья морда. – Тебе недолго ждать моего мщения!
Эйлас задумчиво взял верхнюю половину за шиворот и перетащил ее по броду на противоположный берег:
– Пока твои ноги прыгают с той стороны, а руки молотят воздух на этой, тебе придется подождать с осуществлением злонамеренных планов.
Ведьма ответила новым потоком брани, а Эйлас продолжил путь. Тропа поднималась по склону; взобравшись на него, Эйлас обернулся. Приподняв лисью голову, верхняя половина ведьмы пронзительно свистнула; расплескивая воду, курьи ноги скачками перебежали реку. Две половины сочленились и тут же срослись.
Эйлас мрачно и решительно поднялся на плечо горы Габун, откуда можно было видеть все земли, простиравшиеся на восток: главным образом темно-зеленый лес, а за ним, вдалеке, – бесплодную пустошь, где даже трава не росла. Впереди громоздился отвесный утес; судя по всему, здесь тропа кончалась. Сделав еще несколько шагов, Эйлас заметил теснину Бинкинга – темную узкую расщелину в утесе. У входа в проем на заостренном коническом основании высотой в два человеческих роста покоился громадный валун.
Эйлас потихоньку приблизился, стараясь не спугнуть ворона, сидевшего неподалеку на ветви высохшего дерева. Ворон неотрывно следил красным глазом за маневрами Эйласа. Эйлас повернулся спиной к птице, потихоньку вставил стрелу в лук, быстро обернулся лицом к ворону, натянул лук и выпустил стрелу. Панически хлопая крыльями, ворон свалился с ветки. Падая, он задел маховым пером балансирующий на острие валун. Валун покачнулся, накренился и обрушился в проем.
Эйлас подобрал стрелу, вырвал перья из крыльев и хвоста птицы и засунул их в котомку – в один прекрасный день он намеревался украсить дюжину стрел черным оперением.
Тропа провела его вверх, через теснину Бинкинга, на площадку над утесом. Дальше, в нескольких минутах ходьбы, под крутым лбом горы Габун, над панорамой возвышался Свер-Смод – не слишком громоздкий замок, защищенный лишь высокой стеной и парой сторожевых башен над стрельчатой аркой входа.
Рядом с тропой, в тени восьми черных кипарисов, за каменным столом сидели и сражались в шахматы два бородатых грифона; каждый даже сидя был выше человеческого роста. Как только Эйлас приблизился, они с сожалением оторвались от игры и схватились за ножи.
– Иди-ка сюда, – поманил когтем один из грифонов, – чтобы нам не пришлось вставать!
Эйлас вынул из котомки два куска пчелиных сот и положил их на каменный стол:
– Ваш мед, господа.
Грифоны разочарованно застонали.
– Опять мед! – пожаловался один. – И, как всегда, водянистый, – заметил другой.
– Чем богаты, тем и рады! – развел руками Эйлас. – Как говорят, синица в руках лучше журавля в небе.
Грифоны уставились на него с явным негодованием. Один угрожающе зашипел. Другой прокаркал:
– Мы сыты по горло и дешевым медом, и банальными пословицами! Пошлость граничит с издевательством, а за издевательство недолго кому-то и шею свернуть!
– Отдохните, подкрепитесь. Желаю вам всего наилучшего, и будьте здоровы! – попрощался Эйлас, спокойно направившись к главному входу. Под темной аркой Эйласа уже ждала пожилая женщина в белом облачении. Эйлас вежливо ей поклонился:
– Мадам, я пришел посоветоваться с Мургеном по важному делу. Будьте любезны, известите его о том, что Эйлас, принц Тройский, ожидает аудиенции.
Женщина молча ответила приглашающим жестом, повернулась и зашла внутрь. Эйлас последовал за ней по внутреннему двору в большой пустующий зал, а оттуда – в устланную ковром гостиную со столом и парой массивных кресел. В застекленных шкафах вдоль дальней стены хранились сотни книг; в помещении приятно пахло старинными кожаными переплетами.
Женщина указала на кресло:
– Садитесь.
Покинув гостиную, она вскоре вернулась с ореховыми пирожными на блюде и чашей золотистого вина. Поместив угощения перед гостем, она снова удалилась.
В гостиную вошел Мурген. Эйлас ожидал увидеть человека значительно старше или, по меньшей мере, мудреца впечатляющей внешности. Но у Мургена, носившего простую крестьянскую рубаху, не было даже полагающейся мудрецам бороды. Белизна его волос объяснялась не сединой, а врожденной особенностью; голубые глаза яркостью и живостью не уступали глазам Эйласа.
– Кто пришел со мной советоваться? – спросил Мурген.
– Уважаемый чародей, меня зовут Эйлас. Мой отец – принц Осперо из Тройсинета. Я прямой наследник тройского трона. Чуть меньше двух лет тому назад судьба свела меня с лионесской принцессой Сульдрун.
