не показалось: там, на возвышенности, сейчас разгорелась нешуточная битва – двое пытались настигнуть третьего. Только вот помощь ни нападающим, ни защищающемуся нужна не была. Вышло так, что атакующими были южане из семейства Ба – Циншан и Вэньлинь. В попытке нагнать одного из последователей они лишь слегка отставали от него. И враг оказался не из пугливых: каждый раз во время отступления он ловко исполнял всякого рода трюки, изворачивался, как мышь, и выпускал дождь из игл. Брат и сестра отбивали их, и именно в тот момент, когда выпущенные со свистом маленькие шпили соприкасались с оружием будущих богов, металл издавал громкий лязг, а от силы отраженного удара летели яркие искры.
Ба Вэньлинь отдала команду:
– А-Шан.
И тот без промедления понял и воткнул свое копье в землю. Ба Вэньлинь оттолкнулась от его оружия и в один прыжок оказалась перед лицом врага. Взмах оружия – и враг, как сбежавший из стойла баран, метнулся в противоположную сторону, бездумно бросился вниз, где его путь уже преградил Ба Циншан.
В ближнем бою враг двигался куда быстрее, чем ожидал южанин. Вдобавок откуда ни возьмись в руках последователя возник кинжал, который пролетел в двух цунях от лица будущего бога. Ба Циншан лишь успевал уворачиваться от новых нападений. Однако и врагу судьба нанесла удар – после своего неудачного выпада тот свалился на землю. Тут же его прижала пара ног: левое запястье придавила Ба Вэньлинь, правое – Ба Циншан. Оба склонились, и их орудия скрестились на горле пойманного.
– Что за культ Хоцзучжоу? – раздался голос наследной южанки. – Кто твой господин, которого вы называете хозяином?
В ответ облаченный с головы до ног в серое тряпье лишь нахмурился. Лицо мужчины было скрыто, виднелись только глаза, в которых читались отвращение и гнев. Он попытался оттолкнуться от земли, но острие гуаньдао с легкостью вонзилось в его правую ногу. Невзирая на оглушающие вопли, Ба Вэньлинь повторила:
– Кто… твой… хозяин?!
В ответ – ни слова, даже бранного. Только вопль. Изнывающий от боли последователь потерял возможность выразить свое презрение к двум будущим богам с помощью физической силы. Но что мешает ему сделать это при помощи голоса? Разве не грязная брань в подобной ситуации должна вылетать из него? Тем не менее последователь продолжал лишь стонать. И это насторожило молодых людей.
Ба Вэньлинь склонилась над последователем и сорвала ткани, скрывавшие его лицо. За ними оказался обычный на вид мужчина средних лет, не потерявший человеческого обличья. Следовательно, он не так давно попал под влияние своего хозяина. Иначе его глаза, кожа и даже волосы уже растеряли бы свой первозданный вид: демоны нередко наделяют своих приспешников силой, зачастую непомерной для смертного, поэтому, соприкоснувшись с темной энергией, те мгновенно лишаются человеческого облика. Однако была на этом лице, сочившемся презрением и отвращением, одна особенность: Ба Циншан указал на рот вопящего, а точнее, на отсутствие языка во рту.
– Видимо, его хозяин лишил его возможности говорить… – предположил он. – Но зачем? Разве все они не заодно?
Ба Вэньлинь недолго размышляла:
– Для точного ответа нужно понимать внутреннюю иерархию их культа. Вероятно, ему вырвали язык за неумение молчать, а может, выполняя поручения своего хозяина, он и не должен был иметь возможность говорить.
Ба Циншан бросил сожалеющий взгляд на бедолагу и уточнил:
– Если бы я знал, что мне вырвут язык, я бы никогда не согласился вступить в подобное сообщество, будь оно хоть в самом небесном чертоге!
– В том-то и смысл, братец. Разве у них есть выбор? Задолжав нечестивцу, он обязан расплатиться любыми способами, иначе – смерть. И это не та кончина, после которой душа отправится прямиком в чистилище. По-видимому, для него было лучше лишиться дара речи, чем прервать свою череду перерождения, став пищей для своего хозяина.
По лицу мужчины катились слезы от пронизывающей боли в ноге, он замычал и кивнул. Ба Вэньлинь подметила:
– Неужели ты хочешь этим сказать, что готов к переговорам, отброс?
– Сестра! – одернул ее брат.
Культист повторил движение, а потрясенный проницательностью сестры Ба Циншан произнес:
– Но что тогда у него спросить? Он может кивками ответить лишь «да» или «нет». У нас нет времени на поиски верного вопроса.
– И правда! Что же такого можно спросить у него?
Слова принадлежали не Ба Вэньлинь – голос раздался откуда-то сверху. Оба разом подняли головы и увидели на верхушке холма мужчину.
В одно мгновение количество вопросов у обоих возросло. Со стороны и вовсе могло показаться, что Ба Циншан и Ба Вэньлинь только от одного взгляда наверх застыли в ужасе: их тела оцепенели, а рты онемели.
Прикованного к земле также поразило появление незнакомца: его бросило в дрожь. По-видимому, мужчину на холме и правда привели нечистые силы, раз поверженный последователь, только услышав его голос, поддался настолько сильному страху.
– Не кажется ли тебе, что ты задержался в этом мире? – донеслось с верхушки холма. Тело у ног будущих богов судорожно затряслось. Рот несчастного наполнился пузырящейся пеной, а глаза закатились в агонии.
Ба Циншан от ужаса вскрикнул:
– Перестань, ты его убиваешь!
– Убиваю? Впервые оскорблен таким обвинением. Разве можно кого-то судить за казнь подобного нелюдя, когда он сам так решил? Вы должны отметить его храбрость, а он, в свою очередь, – отблагодарить вас перед смертью.
Брови Ба Циншана опустились.
– За что? Мы же ничего ему не сделали!
– Не будь вас на моем пути, он сейчас умер бы, как и полагается никчемной и бесполезной свинье, – голос с вершины холма разносился эхом. – Тогда его долг предо мной был бы выплачен… А так, получается, он взял, что хотел, от нашей договоренности, а со своей задачей не справился.
Ба Циншан взглянул на обмякшее тело у ног и содрогнулся: лицо и руки последователя покрывали кровавые язвы, а кожа начала вздуваться, из-за чего могло показаться, будто бы человек в этот самый момент варится в кипящем масле. До боли знакомая картина подтолкнула южанина к мысли: «То же, что и в ущелье Шуйлун…»
– Хотя кто знает, какой расклад его ждет, – продолжил незнакомец. – При жизни он был настолько ужасным сыном, мужем и отцом, что, возможно, его душа попросту не найдет успокоения!
Ба Циншана разгневали эти слова:
– Ты настолько жесток, что тебя боятся собственные последователи!
С последним вздохом культиста брат с сестрой наконец основательно пришли в чувство. Ба Вэньлинь вскинула свое окровавленное оружие в направлении неизвестного и приказала:
– Значит, это ты раздаешь всем приказы?! Назовись.
Мужчина хмыкнул:
– Пошел вот уже третий час, как я на землях Востока, а вы все еще не поняли?
В его руке вспыхнуло пламя, ярко-красное, как закат, и послушное, как прирученный зверь. Огонь то рос, то утихал, устраиваясь, подобно змее, в ладони хозяина, и пульсировал, разнося по округе тепло. Увидев подобное, можно было предположить, что перед будущими богами заклинатель, который овладел заклятием сдержанного пламени, либо бог огня, постигший страшную стихию, либо сильнейший из небожителей – тот, что состоит в Верховном совете и подчиняет не только духовную энергию, но и природную. Только вот стал бы хоть один из них возглавлять демонический культ? Оставался последний вариант – темный бог, пару сотен лет назад поглотивший огненную звезду.
Вдруг демон повернулся спиной и вскоре пропал за верхушкой холма. Ба Циншан уже решился кинуться за ним, как Ба Вэньлинь озарило:
– Хоцзучжоу! Я вспомнила, как именно это пишется. На западном диалекте «огненное проклятие» – это не совсем название культа.
Ба Циншан нахмурился.
– Что ты имеешь в виду?
– Хоцзучжоу – это имя одного демона! Вспомни сам, он находится на таком низком уровне в списках темных богов, что его описание мы встречали всего пару раз в архивах семейной библиотеки!
Юноша быстро осознал, о ком именно шла речь: единственный демон, владеющий огнем, к тому же самый жалкий из себе подобных и неспособный ни на что. Записи гласят, что некогда он служил одному из бывших владык царства демонов, вот только тот был столь добросердечным ко всему, что это и уничтожило никчемную судьбу Хоцзучжоу. Этот заклинатель
