что я приняла участие в их восстановлении.
– Миссис Абрамс, вы нашли где остановиться? – спросил Кюн, откидываясь на спинку стула. – Мне кажется, мы должны немного отдохнуть, а завтра приступим к работе с новыми силами. В конце улицы есть отель, иногда мы размещаем там гостей нашей библиотеки. Если хотите, я могу позвонить и забронировать для вас номер.
Мне не хотелось отрываться, но эти имена и так ждали больше шестидесяти лет, поэтому, подумала я, до завтрашнего дня они вполне могут потерпеть. Честно говоря, я очень устала.
– Было бы замечательно, герр Кюн. Спасибо вам.
Пока он набирал номер отеля, я открыла страницу 308 – это последняя страница, на которой я нарисовала звездочку. Она принадлежала девочке по имени Жаклин, той малышке, которой мы с Реми помогли перейти швейцарскую границу холодной ночью много лет назад. Той самой ночью, когда мы занялись любовью, ночью, когда он предложил мне разделить с ним вечность, ночью, когда я ответила ему отказом. Настоящее имя девочки было Элиана Мейзель. Мне стало интересно, выжила ли она, уцелели ли ее родители, вернулась ли она домой.
Я закрыла глаза и попыталась представить ее милое маленькое личико сквозь туман времени в моей голове, как вдруг нас с Кюном отвлек голос у двери.
– Entschuldigung[24], – услышала я, и мои глаза тут же открылись. На пороге возникла женщина-охранник средних лет, вид у нее был смущенный.
– Guten Abend, Mila. – Положив трубку, Кюн обернулся к женщине. – Wie kann ich dir behilflich sein?[25]
Она посмотрела на меня, а затем что-то быстро сообщила по-немецки Кюну и кивнула в сторону «Книги утраченных имен». Я пыталась понять, что она имеет в виду, но ничего не получилось. Кюн ответил ей так же быстро, а когда она ушла, повернулся ко мне.
– Что такое? – спросила я.
– Мила работает у нас охранником. Она сказала, что в библиотеку пришел мужчина, который заявил, что это его книга, что он только что прилетел сюда из Штатов и хотел бы немедленно увидеть ее.
– Мою книгу? – Я схватила ее и прижала к груди, словно пытаясь защитить. – Но этого не может быть!
– К сожалению, иногда нам приходится иметь дело с такими людьми, – заметил Кюн и покачал головой. – Иной раз коллекционеры утверждают, что книги принадлежат им и находились у них в коллекции. Этот, вероятно, такой же, раз пришел сюда ночью. Он думает, так будет проще оказать на нас давление.
– Может, стоит вызвать полицию?
Кюн улыбнулся:
– Мила сильнее, чем кажется на первый взгляд. Да и я тоже. Впрочем, думаю, что и вы. Все будет хорошо. Подождите, я сейчас от него отделаюсь и вернусь.
– Я пойду с вами. Если кто-то пытается украсть мою книгу, мне хотелось бы посмотреть ему в глаза.
После минутного колебания он кивнул:
– Давайте оставим книгу здесь. Запрем ее на ключ.
Я подождала, пока он уберет книгу в ящик стола, и пошла за ним в темное фойе библиотеки. В этот момент я почувствовала, что уже скучаю по книге, по ее теплу в своих руках. Даже спустя столько лет я все еще ощущала, что она – частичка меня.
Мы встретили Милу у входной двери.
– Он там, на улице, – предупредила она нас. – Посмотрите сами.
Мы с Кюном вышли на улицу. В нескольких шагах мы увидели седовласого мужчину в легком плаще. Он стоял спиной к нам и смотрел на город.
– Герр? – окликнула его Мила твердым суровым голосом. Мужчина обернулся с легкой вежливой улыбкой на лице.
Но улыбка тут же пропала, а рот удивленно открылся, когда наши с ним взгляды встретились, и я, как и он, замерла на месте. Я слышала, как Кюн говорил что-то рядом со мной, но его слова звучали откуда-то издалека, потому что внезапно настоящее отступило, годы исчезли. Я шла навстречу этому человеку, и у меня кружилась голова. Я видела перед собой призрак, и хотя умом понимала, что этого не может быть, сердце подсказывало мне, что еще как может.
– Ты ошиблась библиотекой, Ева, – сказал мне по-французски мужчина хриплым от нахлынувших на него чувств голосом.
Теперь слезы застилали мне глаза, ведь я думала, что никогда уже не услышу этот голос.
– Реми? Как такое возможно?
Он улыбнулся и тоже шагнул ко мне, слезы текли по его лицу.
– Мы должны были встретиться около библиотеки Мазарини, Ева, – напомнил он мне и взял мои руки в свои. Теперь они были шершавые, но в их прикосновении ощущалось нечто родное, как и в той, прошлой жизни.
– Я ждала тебя там, – пробормотала я. – Ждала очень долго.
– Я думал, что ты умерла, – ответил он. – Я вернулся в Ориньон в конце 1947 года. Отец Клеман умер, а некоторые люди, которых я знал по Сопротивлению, сказали мне, что тебя убили во время войны.
Я закрыла глаза. После войны царили хаос и всеобщая путаница. И подобные ошибки были довольно частым явлением.
– Мне тоже сказали, что ты погиб.
– Я напал на след предателя – жандарма по имени Беснар, если ты помнишь такого, и был тяжело ранен в сорок четвертом. Меня эвакуировали в Англию. Долгое время я провел в госпитале, а потом из-за дипломатической неразберихи смог вернуться на континент только в 1947-м. Я приходил к библиотеке Мазарини, Ева, в течение нескольких месяцев. На случай, если ты все-таки осталась жива. Но ты так и не пришла.
– Я ждала тебя два года, – прошептала я. – Я убедила себя, что ты оставил мне послание в книге «Приключения Тома Сойера». И вера в это поддерживала меня.
Он удивленно приподнял брови:
– Ты нашла эту книгу? Там действительно было послание… Я собирался инсценировать свою смерть, если ситуация с Беснаром выйдет из-под контроля. Но я не знал, что меня отправят в госпиталь, а потом бумажная волокита займет столько времени.
Я вытерла щеки, но слезы все текли и текли.
– А я думала, что сошла с ума. В конце концов я заставила себя думать, что ошибаюсь и гоняюсь за призраком. В конце 1946-го я уехала в Америку.
– В Америку? Куда?
– Во Флориду.
– Ну надо же! Я живу в Нью-Мексико с 1951-го. – Он улыбнулся. – Для меня нашлось место химика в лаборатории Лос-Аламоса после того, как я получил образование в Англии.
Я покачала головой, не веря своим ушам.
– Но, Реми, что ты делаешь здесь?
– Я прочел о нашей книге в статье «Нью-Йорк таймс». И сразу же приехал. – Он глубоко вздохнул, продолжая смотреть мне в глаза. – Шестьдесят лет назад я вернулся за книгой, Ева. Перед тем, как встретиться с Беснаром. Тогда я и оставил тебе роман Твена. Тебя там уже не было, и я думал, что ты благополучно добралась до Швейцарии, но надеялся, что ты оставила мне последнее послание. Однако нацисты разграбили библиотеку, и я понял, что никогда этого не узнаю.
Я смотрела на него. Все происходящее казалось сном, только это был
