только Росицкого, но и трёх хлопцев, сидящих в Бригидках. А один из них младший брат Гната. Для Гната это будет хороший подарок. А передать письмо руководству ГБ не проблема».
И помощь Алексею Балезину пришла совершенно неожиданно. Причём оттуда, откуда он её не ожидал.
– Садись и пиши, – приказным тоном объявил ему Красавчик. Алексей почувствовал, как заколотилось сердце.
– На чём писать?
Несмачный подошёл к шкафу, достал из ящика пожелтевший лист бумаги и положил перед севшим за стол Алексеем.
– Будешь писать всё, что я тебе скажу.
Дрожи в руках не было, но Балезин ощущал, что и руки, и всё тело напряглись. Вот она, стреляющая ручка – своего рода палочка-выручалочка. Снять с предохранителя, открутив колпачок… Что ж, Лоренц, спасибо тебе и на этом. А вы, господа бандеровцы, молитесь!
Ни Малыш, ни Красавчик так и не поняли, что произошло. Два глухих щелчка, и каждый из них схватился за грудь. А Балезин уже держал в руке собственный браунинг, который, падая на пол, выронил Малыш. Сидевшие на диване двое бандеровцев не успели среагировать на случившееся – пули браунинга настигли их.
Алексей, тяжело дыша, осмотрелся. Трое были мертвы, но Красавчик силился подняться на локте. Алексей подошёл к нему. Такой звериной ненависти в глазах он не видел никогда.
– Что стоишь, стреляй! – прохрипел тот. – Я умру за вильну Украину.
Теперь уже Балезин, хоть и времени было в обрез, жёстким взглядом сверлил противника.
– А ты за всю Украину не держи ответ. Украина – это донецкий шахтёр, полтавский хлебороб, киевский инженер. А вы с вашими батьками-вождями не Украина, вы – Галиция. И ваша родина – австрийские казармы. Я много таких, как вы, в Австро-германскую повидал. Кроме бед, ничего Украине вы не принесёте.
Видимо, услышанное переполнило чашу терпения для Несмачного:
– Стреляй, москаль поганый, или я тебя… – он полез за пазуху.
И Алексей Балезин выстрелил.
* * *
На душе было предательски тошно. И не потому, что он убил четверых, пусть даже бандитов, а оттого, что он выстрелил. А если разведчик выстрелил – он уже не разведчик. Но дело-то надо делать, оно не завершено. Захватив ещё один пистолет и вставив в свой новую обойму, Алексей осторожно вышел из комнаты на маленькую лестничную площадку второго этажа, готовясь, если что, стрелять по-македонски. Но на площадке, на лестнице и, похоже, во всём доме никого не было.
Он спустился на первый этаж, глянул через наполовину застеклённую дверь во двор. Из сарая, где дожидалась начала сходки вся бандеровская рать, вышли несколько человек. Поёживаясь на морозном воздухе после отапливаемого сарая, они внимательно разглядывали всё по сторонам, видимо, дошедшие до них звуки выстрелов вызвали опаску и подозрение.
«Что же делать? Уйдут ведь! – Балезин сжал кулаки. – А то ещё пуще: пойдут всей кодлой к дому. Двумя пистолетами их не удержишь. Неужели в доме нет оружия?»
На нижнем этаже располагались три комнаты, и в первой же из них Алексею повезло. Тут был целый арсенал: немецкие автоматы,пистолеты, ящик с гранатами и пулемёт. «Люся!» – радостно воскликнул Балезин, трогая, точно дорогую реликвию, давно забытое оружие. В далеком 1914-м в пулемётной школе, где их, как младших офицеров, готовили к отправке на фронт, изучали все виды стрелкового оружия и, в первую очередь, пулемёты. Там были пулемёты Максима, Гочкиса, Льюиса, Мадсена и других. Каждому курсанты давали прозвище. Так пулемёт Максима любовно называли «Макс», Гочкиса – «Гошей», а вот пулемёту системы Льюиса дали женское имя – «Люся».
Балезин повеселел: вместе с «Люсей» он обнаружил два полностью снаряжённых диска. Живём! Быстро установив пулемёт, он выбил оконное стекло и дал очередь по сараю. Убивать он никого не собирался – те, кто в сарае, нужны живыми. А потому стрелял поверх голов. При первых же выстрелах бандеровцы живо метнулись в сарай, а один, последний, прихрамывая, схватился за бедро; видимо, пуля его задела.
Но командиры-сотники или по-простому – главари банд, собравшиеся на сход, не походили на мальчиков для битья. Из окна сарая в сторону дома вскоре застрочила автоматная очередь. Вот теперь Балезин повёл прицельный огонь по окну, и автомат затих.
Алексей отдышался. Чувство облегчения сменила тревога: сколько же ещё он так продержится? Возможно, кроме тех, что в сарае, у бандеровцев есть ещё поблизости люди. И главное: где Ершов? Неужели не отследил?
Он прислушался – к дому кто-то подходил. И даже не подходил, а шёл, крадучись. Чуткий слух не подвёл, приближались несколько человек. Алексей достал браунинг.
– Балезин! Балезин, ты здесь?! Лё-ёха!
– Да здесь я, здесь!
В комнату ввалился Фёдор Ершов а с ним ещё двое: капитан Панченко и молодой старший лейтенант, тот самый, что утром после встречи с Красавчиком ожидал Балезина в машине и повёз в управление. И опять Алексей поймал себя на мысли, что лицо старлея ему кого-то напоминает.
– Ну как ты? – спросил Ершов, довольный видом Балезина, живого и невредимого.
– Нормально, хотя и были проблемы. Обо всём доложу после, а сейчас время дорого.
– А они где?
– Там, в сарае, – пояснил Алексей.
И словно в подтверждение его слов, из окна сарая снова стали стрелять. И снова Балезину пришлось дать несколько очередей по окну, чтобы стреляющие затихли.
– Где твои автоматчики? – спросил он Ершова, вытирая пот со лба.
– Следуют за нами, скоро должны быть.
– Как скоро?
Ершов смутился, потом с раздражением буркнул:
– Да прибудут они, не волнуйся.
В это время со стороны сарая послышался стук. Глухие удары следовали один за другим. Алексей поднялся из положения полулёжа, в котором находился за пулемётом, и кивнул в сторону сарая:
– Слышишь?
– Слышу и что? – пожал плечами Ершов.
– А то, что в сарае долбят заднюю стену. А хлопцы там дюжие, быстро пробьют и уйдут – поминай, как звали. Ты все ещё ждёшь автоматчиков?
– Что предлагаешь?
– Надо зайти с тыла. И если они сделают брешь в стене, держать её под прицелом. Оружия в доме достаточно. Дай мне в помощь одного из офицеров.
– Что-о-о? Ты собрался лезть под пули?
– Фёдор, они уйдут, и вся операция псу под хвост!
Из сарая продолжали раздаваться стуки.
– Нет, хватит! Всё, не пущу! – заорал Фёдор, дополнив эмоции крепким ругательством. – Я и так тебе много свободы дал. И под суд идти не хочу!
– Фёдор, они уйдут!
В это время молодой офицер подал голос:
– Товарищ полковник, разрешите мне пойти, – обратился он к Ершову.
Ершов глянул на него, потом на Балезина:
– Кстати, знакомься…
– Старший лейтенант Архангельский, – представился офицер.
Балезин на секунду
