и как вчера? – мельхиорец покосился на стакан.
– Именно.
– Можно я это съем как-нибудь потом?
– Можно, но если не уложишься в два часа, и она опять застынет, объясняться с дежурным по посуде роботом на этот раз будешь сам.
– А вы меня для этого отпустите? – заинтересовался Хидео.
– Нет, оправдываться будешь по видеосвязи.
– Эх… – Разочарованно протянул Хидео. – Кстати, если не об «овсянке», точнее, о том, благодаря кому мы её едим. Я тут подумал, надо устроить для него ловушку. Заставить пойти к тайнику, чтобы вытащить и перепрятать или уничтожить улики.
Мигель вздохнул: ох уж эти доморощенные детективы!
– Если он хоть что-то соображает, он туда не полезет. Он знает, что содержимое тайника мы всё равно с ним связать не сможем.
– А если мы сделаем вид, что будем искать отпечатки пальцев? А перед этим снимем их у всех на базе.
– У тебя есть с собой для этого необходимое оборудование? И соответствующие навыки?
– У меня нет. А у вас будет.
– Что?
Хидео хихикнул.
– У вашей, простите, семейки такая репутация, что наличие в вашем багаже сканера для пальчиков выглядит вполне правдоподобно.
Мигель подумал, что в этот разговор он ввязался, будучи недостаточно к нему подготовленным. Например, после успешных посиделок с Кастелом было бы идеально.
– Допустим. Тогда напрашивается вопрос: почему я не воспользовался им раньше и не вывел диверсанта на чистую воду?
– Потому что Фа не разрешала. А ей не разрешал «ИСМ». А сейчас всех всё достало, и нам разрешили заняться самодеятельностью.
– Их так всё достало, что они отказали нам в эвакуации, – проворчал Мигель. – Про вызов полиции даже не говорю.
– Именно! – просиял мельхиорец. – Они так хотят прибрать Оранжевую к рукам, что им не важно, каким способом мы разберёмся со своими неприятностями, главное, чтобы разобрались.
– Значит, мы берём у всех отпечатки пальцев и делаем вид, что ищем улики. А дальше?
– А дальше я ставлю простенькую сигнализацию на стиральную машину, где вы нашли флакон, что-то вроде тонкого проводка, который порвётся при открытии люка, и пищалку погромче, и сажусь в соседней душевой. Даже если он за прошедшее с вашей находки время проверил тайник и обнаружил, что он пуст, у него всё равно будет стимул проверить его ещё раз, чтобы протереть мягкой тряпочкой с каким-нибудь моющим средством.
– К радости роботов-уборщиков, – буркнул врач.
– Заодно хорошее дело сделает, да. В общем, как сигнал сработает, я выскакиваю, выключаю ему свет, по себе знаю, как это деморализует, и зову вас с Фа.
– Фа, соответственно, тоже посвящаем в курс затеи, – полувопросительно-полуутвердительно сказал Мигель.
– Придётся. Самодеятельность, начатую без её ведома, она не разрешит и поломает нам всю игру. А если диверсант она, значит, нам не повезло, – философски заключил Хидео.
– Она ещё может на это просто не согласиться, – напомнил Мигель.
– Да, но не спросим – не узнаем.
– Ешь «овсянку», – напомнил врач. – Мне надо подумать, хочу ли я сам изображать клоуна.
Хидео с пугающей готовностью схватился за стакан. Мигель тяжело вздохнул и отправил Фа сообщение с просьбой зайти в медблок.
– Мне не нравится эта идея, – прямо заявила Фа, выслушав мельхиорца.
– Но мы ничего от этого спектакля не теряем, – расстроенным вердиктом Хидео не выглядел, словно ожидал именно такой реакции.
«Кроме моей репутации, – подумал Мигель. – Хотя Хидео прав, она и так несколько… своеобразная, так что может и выгореть».
– Мы не можем вечно идти позади него, тем более с чувством меры у него давно не очень хорошо, – неожиданно для себя поддержал мельхиорца Мигель, заработав благодарный взгляд Хидео.
Фа мрачно посмотрела на врача, встала и принялась мерить шагами палату. Сделав три круга, она остановилась и в упор посмотрела на Мигеля и Хидео.
– Раз решение проблемы переложили на нас, значит, будем решать её своими силами. Как умеем. Я вам подыграю, но не ждите от этого «спектакля» слишком многого. Если диверсант не дурак, а дурака на такое бы не отрядили, он не купится, ещё и посмеётся над нами.
– Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, – сказал Хидео.
– Это ловушка не столько на дурака, сколько на сдавшие нервы, – добавил Мигель и, повернувшись к мельхиорцу, спросил: – Сможешь сделать коробочку с какой-нибудь лампочкой? Что-нибудь, хоть отдалённо напоминающее сканер для отпечатков пальцев?
– Отпустите завтра – сделаю, – ответил Хидео, заставив Мигеля приподнять бровь от такой наглости. – Ну вы же понимаете, что нам нельзя медлить, может, каждая минута на счету.
Мигель укоризненно покачал головой, потом махнул рукой.
– Посмотрим на твоё состояние утром. Но в любом случае, чтобы без подвигов!
Хидео с таким энтузиазмом закивал, что врач успел раскаяться в своём решении.
– Я даже уже придумал, какую. Вам понравится, – заверил мельхиорец.
Мигель не был в этом так уверен, но спорить не стал.
– Значит, завтрашний день вам на подготовку, послезавтра с утра начнём представление, – подытожила Фа. – Не поймаем, так хоть нервы потреплем.
Она направилась к выходу, Мигель вышел в приёмную вслед за ней.
На пороге медблока Фа обернулась и сказала:
– Честно говоря, я была удивлена, что вы нуждаетесь в изготовлении бутафории.
– Стереотипы, что поделать, – в тон ей откликнулся Мигель.
Фа криво улыбнулась и вышла. Заперев за ней дверь, Мигель вернулся в палату: надо было пригрозить мельхиорцу, что на досрочное освобождение без полноценного сна он может даже не рассчитывать.
Утром радостный мельхиорец неспешным шагом (пока не покинул поле зрения врача) умчался искать запчасти для обещанной «коробочки», а Мигель впервые за почти месяц остался в медблоке один. Приведя в порядок опустевшую палату, он вдруг понял, что за этот месяц ему самому находиться здесь почти безотлучно тоже опостылело. Срочных дел у него не было, а несрочные могли подождать, так что врач отправился в оранжерею, где сейчас почти наверняка никого не было, чтобы ещё раз спокойно обдумать их завтрашний «спектакль».
В оранжерее всё цвело, и это стало для Мигеля полной неожиданностью. До сих пор практически ежедневно случались сбои в работе то одной обидчивой на неустойчивое электроснабжение системы, то другой, энергоёмкое оборудование вообще включалось только по заранее оговоренному графику, к тому же они все уже почти три
