на Лерку – и даже купила карточку в спортивный клуб; посещала редко, но успела пофлиртовать с молодым тренером, от скуки и томления.
Сёмка проявил к ней неподдельную заботу и внимание, сначала звонил, потом и заезжать начал, и они подолгу засиживались на кухне. Правда, всегда днём, пока Саша в школе. Считай, всю зиму и полвесны у Марины проторчал.
– Неспроста Семён к тебе повадился! Виды на тебя имеет… – бурчала Лида.
Маринка от Лиды отмахивалась и пыталась доказать, что они с Семёном просто хорошие друзья.
– Интересно, Игорь знает, что Семён тут ошивается? Думаю, вряд ли!
– Да Игорю всё равно… Три месяца прошло, даже не поднялся ни разу. Подъедет за Сашкой и в машине ждёт. Конверты с деньгами через водителя передаёт.
– Он тебе цветы на день рождения прислал. Я что, не понимаю ничего?! Значит, тяжело ему без тебя!
Марина сразу вспомнила свой день рождения и то, как наотрез отказалась его отмечать, только съездила в салон уложиться и маникюр сделать. Приезжает домой, а на столе огромный букет сирени. Сердце чуть не остановилось – думала, от Фёдора, а это Игорь с курьером прислал.
– Нет, Лид. Цветы ничего не значат. Это он благородство так своё проявляет. Только одного не понимаю – почему на развод не подаёт. Ты как думаешь?
– Вот так и думаю, что любит тебя!
А на свой день рождения Саша выпросил у отца поездку в Лондон. Марина частенько созванивалась с Юлей, справлялась о Викторе, но о том, что не живёт с мужем, ни словечка, поэтому очень была удивлена, когда та позвонила ей и начала выговаривать, что не приехала вместе с Игорем. «Значит, ничего не рассказал…»
Как только начались летние каникулы, Светлана Николаевна забрала Сашу на дачу. Домой к ним реже заезжать стала, не так часто, как раньше, боялась показаться назойливой. Но к Марине относилась с той же теплотой, только имя сына и мужа своего не упоминала, а если вдруг выскочит, растеряется и покраснеет. Сама Марина про Игоря её не расспрашивала, от Семёна знала, что всё у него нормально и весь с головой ушёл в работу. Семён стал единственным, кому она поведала всю свою историю, ещё и в красках. Накатили воспоминая, и её понесло, даже забывала, что он напротив сидит, словно сама с собой разговаривает. Рассказ на Сёмку произвёл сильное впечатление.
– Подлец этот Фёдор! Влез, а потом «извините, мне это как-то не надо»! Я бы так никогда не поступил! Я, между прочим, маме согласие дал жениться на той девочке. Устал от всего. Надоела такая жизнь. А когда вы с Игорем расстались, сказал, что мне ещё подумать надо.
Семён моргал глазами и надеялся, что Марина сама всё поймёт.
– Так ты из-за меня это сделал?!
– Да.
– Игорь же друг тебе. Ты как это представляешь?
– Не знаю! Он о тебе и слышать не хочет. Я бы ему сказал всё, как есть.
– А если бы он сказал тебе: «Либо я, либо она»? – Маринка усмехнулась. – Не говори чепухи! Никогда ничего подобного ты Игорю не скажешь!
– Не знаю!
– Зато я знаю! Это ты сейчас так расчувствовался. И ничего бы у нас не получилось. Я же к тебе как к родственнику отношусь. Нуты и рассмешил меня!
Однажды сидят с девчонками в Vox на террасе, в дальнем углу, тепло, солнце припекает, болтают о разном. Вдруг Любка замолчала и в лице изменилась. Все обернулись и увидели Оксика – в белом платье, точно невеста, и с очередным мужиком приличного вида. Она, как заметила их, пятнами пошла, что-то мужику сказала и быстро к машине, чуть ли не бегом. Вика хотела съязвить, Марина остановила – зачем нагнетать.
«Даже такую тварь случайно встретишь! А Игорь живёт со мной в одном городе, с кем-то сидит в каком-нибудь ресторане, проезжает на машине, может, совсем рядом, и я ни разу его не встретила, словно уехал куда-то далеко-далеко…»
Марина собралась в июле в Грецию, Саша наотрез отказался, сказал, что у него с отцом другие планы – путешествие по Алтаю, а потом на море, куда – непонятно, но только не на юг Франции.
Сашка взрослел на глазах, отдалялся, и ему стало неловко делиться с ней сокровенным, как делал всегда, когда был помладше. Тысячу вопросов задаст, вечно за руку держится, не отпустит ни на секунду. Сейчас – привет, пока. По большому счёту, в его жизнь она стала вписываться с трудом, словно хочет втиснуться, а ей не пролезть.
Марина слетала в Амстердам к давней подруге, составила компанию Любке в Париже, где они так сильно переругались, что думали, никогда больше не сойдутся. Как всегда, их помирила Виктория, и они даже извинялись друг перед другом. Виной раздора стала опять Оксана, из-за которой в жизни Маринки всё полетело к чертям, и она не понимала, как Люба могла находить ей оправдание. У Женьки налаживались дела, и они с Викой сняли на весь август в Бари[29] огромную виллу и пригласили Марину. Она согласилась – конечно, не на целый месяц, на пару недель точно.
Случилось то, что никто не мог представить и в страшном сне. Всю неделю Женя жил в Москве и в пятницу после работы всегда возвращался в Питер. Он позвонил Вике в четверг перед сном и не набрал с утра. Его «Доброе утро, любимая!» было своеобразным ритуалом, и он никогда не забывал о нём. Даже если торопился и был занят, посылал сообщение: «Доброе утро, любимая!». А тут – тишина! Вика звонила ему – он не брал трубку, звонила в офис, звонила его московским друзьям. Она настояла: немедленно взломать дверь в его съёмной квартире. Пришлось вызывать полицию, хотя многие считали это преждевременной мерой: поздно вечером Женя был у себя дома, и нашлось много свидетелей, которые с ним разговаривали. Он лежал на кровати, и в руке у него была зажата бутылка воды. Но он так и не успел сделать ни глотка. Лицо его было спокойным, он не испугался – Женька просто взял и умер. Мгновенная остановка сердца.
– Как же так! – причитала растерянная Вика и не понимала, что происходит. – Он слишком много переживал, нервничал, что ничего не получается и что по уши погряз в долгах! И теперь, когда всё стало налаживаться… Это же так несправедливо!
Её все отговаривали, но она улетела ближайшим самолётом в Москву и сама сопровождала тело мужа в родной Петербург. Дочери до времени говорить что-либо запретила и
