не забыть. Лиде купила красивый спортивный костюм, а то вечно в каких-то трикотажных бриджах бродит, которые нелепо обтягивают и без того пышные бёдра и ещё больше укорачивают ноги. Её дочку с внучкой тоже не забыла, за что Лида минут пятнадцать висела у неё на плече и роняла слёзы благодарности. Вот у Лиды это точно было нервное, переживала, как за родную, ведь чувствовала всем сердцем, к чему всё шло. Родителям Марина привезла банку чёрной икры и бутылку Моё! Chandon. Отец шампанское не сильно жаловал, а мама любила. Спросила, может, тоже к Артёму приедут, – начали отнекиваться: давно привыкли одни праздновать и, как поздравление президента послушают, чокнутся бокалами и на боковую.
Тридцать первого днём с Викой встретилась в маленькой кафешке на Манежной площади, попросила никого с собой не тащить, вдвоём посидят.
– Ну как ты?
Теперь это был излюбленный Викин вопрос, и она всегда начинала с него и при встрече, и по телефону. Она всё никак не могла понять, почему Марина настолько спокойно приняла разрыв с Игорем и что значил Фёдор в её жизни. Если расставание с Игорем Марина приняла как заслуженную кару, с Фёдором всё оказалось гораздо труднее, этакая генеральная репетиция перед премьерой. Прошло мало времени, и она была уверена, вся боль появится чуть позже, вместе с прозрением. Слухи слишком быстро разлетелись по городу, и её душила гордость, и мучил стыд, словно она превратилась в неполноценную женщину, которой предстоит свыкнуться со статусом несчастной брошенки. Она никогда не задумывалась, как чувствуют себя Люба или Лера и ещё много других знакомых баб, которые по разным причинам оказались одни. Поэтому она и приняла решение ехать на Новый год к Артёму и была уверена, что в окружении его девочек ей будет спокойней, и главное, никаких напоминаний о прежней жизни. «Вот и родной брат пригодился!»
Провожать в аэропорт Игорь не приехал. Марина надеялась до последнего и без особого надрыва то и дело поглядывала по сторонам. Разочарования не было. Игорь позвонил Саше, когда они уже сидели в самолёте и остальные пассажиры занимали свои места. Сашка орал в трубку:
– Да, пап! Хорошо, пап! Конечно, пап!
А Марина поглядывала на него и просила:
– Потише!
Сашка чуть ли не с первого дня, как ушёл отец, стал вредничать, иногда по-детски хамил, вызывая Марину на бурную ссору, потом просил прощения и лез обниматься. Но чаще замыкался в себе и о чём-то сосредоточенно думал, совсем как взрослый. Марина спасалась океаном, плавала до изнеможения и всё равно нехотя вылезала на сушу. Аппетита совсем не было, и после первой недели отдыха она прилично похудела. Загар и новые очертания тела очень шли ей, если бы не лицо, которое немного осунулось и совсем ей перестало нравиться.
В отеле отдыхали только семейные пары, и она с завистью разглядывала их со стороны. Раньше такое и в голову не приходило, казалось абсолютно естественным. На весь отель был один холостяк, немец, далеко за шестьдесят, который тут же признал в Марине типичную одиночку и недвусмысленно начал оказывать ей всяческие знаки внимания. Марине было неприятно, и она, как могла, избегала его и быстро меняла траекторию движения, если видела, как он издалека спешит ей навстречу. Компании себе Сашка так и не нашёл и каждый вечер тупо высиживал на ужине рядом с Мариной и исподтишка наблюдал, как она заказывает один фужер красного вина, следом второй. После второго Маринку развозило, и она становилась слишком игривой и шумной и тут же начинала кому-нибудь названивать. Особенно доставалось Лерке – Вика могла не оценить такого приподнятого настроения.
– Мам, хватит уже пить!
– Что такого?! Ну выпила фужер вина. Можно подумать, твой отец не пьёт! Иди лучше познакомься с кем-нибудь. Ходишь недовольный.
– Скучно-о-о-о-о! – поднывал Сашка.
– Если тебе на Сейшельских островах скучно, то уж не знаю!
Игоря явно не хватало. Он всегда много уделял внимания сыну, особенно на отдыхе. Они с Сашкой и на рыбалку ходили, и в спортивный клуб. Только Игорю каким-то образом удавалось поднимать его спозаранку, и они уже в восемь утра сидели на завтраке. Марина если к десяти, не раньше, а то и просыпала часто, выпьет кофе, а тут уже и до обеда недалеко. Теперь вместе с ней и Сашка спал до победного, полночи в айпаде торчит, кино смотрит, говори не говори – бесполезно. А она маялась бессонницей: придёт с ужина, заснёт, а потом неожиданно проснётся через два часа, и уже не уснуть до пяти.
Вернулась Марина с поездки чёрная, худая и, как ей показалось, совсем не отдохнувшая. Нормальный сон не восстанавливался. Чего только ей Лида не советовала: и травы, и капли разные, молоко с мёдом, ничего не работало, пришлось снотворное купить и после него вставать разбитой и отёкшей.
– Ты распиши себе распорядок дня, – советовала Виктория. – Подъём не позже девяти, зарядка, прогулка в парке и спать ложиться в двенадцать, а не в три ночи.
– Как у тебя ладно всё получается! Написать-то я напишу, а вот выполню ли, большой вопрос!
Жизнь Марины сильно изменилась, из старой остались встречи с девчонками, болтание по магазинам и косметическим салонам. У неё теперь не было пары, и значит, она предоставлена самой себе. Та свобода, которой ей так недоставало, когда она выворачивалась и выкручивалась, чтобы встретиться с Фёдором, уже не представляла никакой ценности. Если она могла ещё что-нибудь придумать днём и чем-то занять себя, то к вечеру накатывала невообразимая тоска.
У неё была одна-единственная фотография Фёдора, которую она сделала тайком от него в «Астории». Он сидел в халате и смотрел телек и не заметил, как она его щёлкнула. Марина понятия не имела, был он против этого или нет, но фотку ему не показала. Она иногда разглядывала её, пока они ещё были вместе, потом запретила себе и несколько раз порывалась удалить, но не могла этого сделать.
А фотографиями Игоря был уставлен весь дом, особенно совместными, и у неё ни разу не возникло желания убрать их. Иногда даже разговаривала с ними. Говорила вслух то, что никогда не сказала бы Игорю в лицо. Она говорила, что любит его, но что ни о чём не жалеет и, если он вернётся и простит её, такое больше никогда не произойдёт. Она пыталась объяснить и донести до него, что всё случившееся было неизбежностью, потому что встретила именно Фёдора, а не кого-то другого.
Пить каждый день она давно завязала – не хотела становиться похожей
