— На дачу поедешь?
Я кивнула на вопрос мамы:
— Только не сегодня.
— Понимаю, что не сегодня.
— Два дня отработаю и поеду.
Но не получилось. Мне позвонили и попросили отработать четыре смены. Ёлы-палы, я загнусь… Хотя так месячные быстрее закончатся.
— Дашка…
Машку убить мало! Но я начала рассказывать про музеи, не затыкаясь даже для того, чтобы прожевать бутерброд с "козлиным" сыром.
— А больше ничего рассказать не хочешь? — этот вопрос задала уже мама.
И я, не выдержав ее взгляда, взорвалась:
— Тебе перечислить сколько раз мы трахались и где? Мама, блин… Я не рассказывала тебе ничего и не собираюсь рассказывать впредь!
— Ты знаешь, о чем я! — процедила она сквозь зубы. — Это серьёзно с его стороны?
— Нет! — отрезала я. — И с моей тоже ничего серьёзного тоже нет.
Пусть мне не нравилось каменное лицо мамы, но что я могла поделать? Я и так говорила ей правду.
— Мам, мы просто встречаемся, — я говорила медленно. Я не хотела, чтобы она нервничала, но зачем задавать изначально провокационные вопросы? — Мы не собираемся жить вместе. Мам, не смотри на меня так.
— А как мне на тебя смотреть?! Похвалить? Скажи, вот зачем ты это начала? Неужели нормального мальчика не найти? Зачем тебе Тихонов? Он же… Ну, — мама запуталась в своих мыслях. — Ненадежный, что ли? С ним ну… Не может быть ничего серьезного…
— Потому что я… — Я хотела стиснуть зубы, но язык оказался сильнее. — Люблю его с семи лет. Поэтому и помогала его сестре. Теперь ты перестанешь спрашивать, почему я дружила с Таськой?!
Я почти кричала. Время сбежать к себе. Запереться! Да не запрешься. Это же не только моя комната! Ну чего пристала… Таська… Как она? Это свинство, что я даже не написала ей.
"Как ты там?" — послала я сообщение, заметив, что она была в сети всего полчаса назад.
Ответ пришел молниеносно, точно она следила за мной: "Не вздумайте приходить!"
Не вздумайте? С каких пор она со мной на вы? С Хорватии…
Я сунулась в Кузькин профайл. После рижского аэропорта, когда он закинул в сеть наши фотки, Кузьма больше не появлялся в Вконтакте. И мне ничего не оставалось, как набрать его номер. Не ответил. Перезвонила через десять минут, когда выпроводила из комнаты настырную сестру, — та же петрушка. Через полчаса от него пришла эсэмэска, короткая: я занят.
От обиды живот скрутило ещё сильнее. Я рухнула лицом в подушку и осталась неподвижна. На час. И мысль в голове была всего одна — он для меня занят, но поселилась эта мысль в моем мозгу намного раньше. И когда вдруг зазвонил телефон, я чуть не швырнула его на пол, потому что высветился номер бабушки, а не Кузьмы!
— Да, бабуль…
Поговорили ни о чем. Я пообещала скоро приехать. Про Тихонова она ничего не спросила — какое счастье! Хоть кто-то не спрашивает меня о нем!
Час, два, три… Я бесцельно листала фотки и принципиально не лайкала и не открывала комментарии к ним, потому что боялась увидеть под ними комментарии, сделанные с женских профайлов. От длинноногих моделей, если Таська не врала по круг сексуального общения брата. А чего ей врать? Если уж быть честной с собой, Таська хотела уберечь меня от ошибки. Но я ее совершила и, без обиняков, не считала ошибкой. Если что и может быть ошибкой, так это мое нынешнее желание завязать с Кузьмой отношения.
Может, мама права — с ним нет никакого будущего, даже краткосрочного, длинною в пару месяцев. Он занят. Да, он занят другой жизнью. Висит на другой доске почета. А мне остается быть звездой постельного белья… В магазине!
Кузьма позвонил ближе к вечеру, и я почти пропустила звонок, не хотела брать. Потом все же ответила чужим голосом "Алло".
— Ты чего-то хотела?
Голос глухой, раздраженный. Да, чего ты хочешь, когда у тебя критические дни! Пока я думала, что хотела, Тихонов продолжил:
— Только вышел с совещаний. Голова совсем не варит.
— Да так… Ничего… Уже ничего, — добавила я, скорее для себя, чтобы не сорваться.
Человек работал, а я сразу… Но эффект получился обратным:
— Даш, не начинай! — начал он зло. — Просто так ты бы не позвонила.
Уверенный такой? Или ждал звонка только через неделю, а пока даже кофе не смолол!
— Ну?
— Ты у Таськи был? — А что, я ведь за этим и звонила.
В ответ раздался тяжелый вздох. Черт, черт, черт!
— Хочешь сходить вместе?
Вот так ход…
— Как раз-таки нет, — ответила я.
Голос не дрожит, или дрожит? Я как раз увидела в приоткрытую дверь маму, но она заглянула ко мне и тут же исчезла. Ушла? Да куда тут уйдешь! Здесь перегородки картонные. А что мне скрывать? Скрывать нечего. И я продолжила разговаривать обычным голосом. Во всяком случае, я на это надеялась.
— Она с чего-то решила, что мы придем вместе. Но ты ведь не хочешь, чтобы мы… — Если мама слушает, то я не могу сказать правду о том, что Кузьма просил сохранить наш секс в тайне от сестры. — … пошли в больницу вместе.
— Знаешь, я как-то совсем и не собирался в больницу. Меня не приглашали туда. Вы чего-то, девочки, мудрите.
— Да? Я только написала, чтобы спросить, как у нее дела, а она ответила, чтобы мы не приходили. Вот я и подумала, что ты собрался ее навестить…
Господи, в этой тираде даже Кузьма без полбанки ничего не поймет, не то что мама!
— Ну я как бы понимал и без тебя, что нафиг ей там не сдался. Но и ты считаешь, что я не должен идти в больницу?
— Если ей это неприятно, то зачем раздражать? Ее же скоро выпишут, вот дома и навестишь. Или она именно меня не хочет видеть? Тогда скажи ей, что придешь один.
— Опять мудришь? — перебил он. — Мне реально некогда по больницам шляться. Я даже не знаю, когда домой сегодня попаду. И вообще не решил, стоит ли туда идти…
Он сделал паузу. Для чего? Закончил фразу или дал мне повод подумать? Но о чем?
— Лучше поспи… — бросила я первую попавшуюся фразу.
— Ну, это можно и в офисе сделать с тем же успехом, — усмехнулся Кузьма, и я даже представила, какое у него сейчас лицо. Такое, какое было в отпуске. — А ты как там? Жива? Или только голос остался и ворчание?
— Пациент скорее жив, чем мертв, — попыталась отшутиться я, глядя на дверь.
— Как твои? — Кузьма снова усмехнулся. — Мне сегодня почему-то не икалось…
Смешно ему, смешно… Но мне никак не ответить при маме правду.
— Наверное, много кофе пил…
И замолчала. Про кофе не надо было.
— Да, много… — он сделал паузу. Дурацкую. — Чтобы не уснуть. Без тебя совсем не спалось ночью…
