Даже если я телеги рифмую с бодуна,
Ты всего лишь жалкое подобие меня.
Прости, но когда я закончу читать,
Тебе останется лишь валяться и причитать.
Извини, но за вас, бездарностей,
Я не собираюсь заступаться; я аномалия
Среди вашего дерьма, и я натурально
Разнесу в клочья вашу анатомию.
Это «Мортал комбат», ублюдки,
Вот какова Безупречного власть.
А теперь подайте мне мой хренов контракт.
Это был конец, все было сказано. Неистовство толпы объявило Безупречного победителем. Тогда проигрыш оказался горькой пилюлей для самолюбия Ганнибала. Понадобились время и смерть, чтобы смягчить ее вкус — вкус поражения. Безупречный вы и фал в тот день, и сейчас, мысленно возвращаясь в прошлое, Ганнибал признал, что тот заслужил победу.
Ганнибал всегда это понимал. Но он ненавидел проигрывать. Его стремление к лидерству превратило их во врагов. И хотя он уважал Безупречного за талант, превосходивший его собственный, он не мог по этой самой причине стать ему другом. В этот момент Ганнибал с грустью вспомнил про Миху.
Он сокрушался о гибели Михи, сидя с закрытыми глазами, и ведать не ведал, что дуло пушки находится всего в паре дюймов от его виска. Ганнибал предавался воспоминаниям в каком-то полусне, читая про себя рэп и отбивая ритм, звучавший в тот вечер, и не слышал, как незваный гость тихо прокрался в комнату. Сначала непрошеный визитер стоял молча: он находил зрелище забавным... но через пару минут он заскучал.
— Привет, Бык, — спокойно поприветствовал бывшего друга Мук.
Ганнибал мгновенно узнал голос и очнулся от грез. Он понял, что это Мук,
хотя и не видел его: все закрывала своим дулом огромная пушка.
— Лучший способ проверить, настоящий ли ты мужик, — это когда к твоей башке приставляют холодную твердую сталь, — заявил Мук, наслаждаясь моментом. — Ну, и кто из нас педик?
Ганнибал хранил молчание. Он давно собирался улучшить охранную систему дома. Но так и не успел: всегда что-то мешало — то дела, то смерть друзей.
— Ты не слышишь, что я к тебе обращаюсь, ниггер?
Я спросил, кто из нас педик? — заорал Мук.
Но Ганнибал по-прежнему молчал.
— На колени!
Ганнибал не двигался. Разъяренный Мук взвел курок и прижал пистолет к виску Ганнибала, вдавив дуло в кожу.
— На колени, Бык, — повторил он настойчиво. Ганнибал увидел сумасшедший блеск в глазах Мука и молча повиновался. — Молодец, ниггер, молодец. Теперь открой рот.
Ганнибал открыл рот, бросив на Мука взгляд, в котором читалось возмущение его подлостью.
— Хорошо. Теперь возьми это в рот, — Мук сунул пистолет к самым губам Ганнибала. — Хотя, нет. Это совсем не забавно. Лучше возьми в рот вот это.
Продолжая наставлять пистолет на Ганнибала, он стал одной рукой расстегивать ремень, намереваясь спустить штаны. Задача была не из легких: приходилось действовать только левой рукой. Раздраженный неудачей, Мук оставил в покое ремень и стал расстегивать молнию. Ганнибал слышал, как замок молнии медленно опускался вниз. Он видел, как набухала выпуклость под толстой джинсовой тканью. Он уже чувствовал зловонный запах грязной мошонки: Мук запустил руку в штаны и щупал пальцами свои малиновые трусы. Это было тошнотворное зрелище. В это мгновение Ганнибал начал привыкать к мысли, что сегодня, вероятно, умрет: он твердо знал, что не подчинится.
Мук пытался высвободить свое богатство через небольшую щель ширинки: ему уже почти удалось вытащить его наружу, когда послышался звук шагов, приближавшихся сзади. Мук, знавший, кто сейчас появится, стал торопливо застегиваться. Он обернулся, продолжая наставлять дуло пистолета на Ганнибала, и взглянул на Якобинца, стоявшего в дверях с пушкой в руке: за его спиной торчала пара вооруженных парней.
— Ты какого хрена тут застрял, Мук? Мы не можем торчать здесь весь день.
— Все ништяк, я уже иду, — ответил Мук. Он вновь обратил все внимание на Ганнибала и прошептал ему: — Везучий ублюдок. Я так возбудился, что тебе достаточно было поцеловать его: и я бы кончил прямо тебе в лицо. — Он чмокнул губами, имитируя поцелуй, затем рывком поставил Ганнибала на ноги. — Пойдем, босс заждался.
Он вытолкал Ганнибала вперед себя, тот молча повиновался и, подойдя ближе, поприветствовал кивком Якобинца. Мук уже почти вышел из комнаты, когда взгляд его упал на громадный телевизор с тошнотворной физиономией Лектера в углу экрана. Мук отпрянул и выстрелил. Пуля ударила в самую середину и превратила экран в сплошную паутину. Через тысячную долю секунды он разлетелся на мелкие осколки.
—Ты на хера это сделал?—удивился Якобинец.—Только больной на всю голову станет стрелять в телевизор.
В ответ Мук просто сказал:
— Ненавижу этот гребаный фильм.
48Как бы высоко ни взлетел Джерси, он по-прежнему вел дела в офисе, располагавшемся в подсобке мясной лавки «Знаменитые котлетки Джоуи» в Бей-Ридж, в Бруклине. Он купил достаточное количество копов в этой части города и мог ни о чем не беспокоиться, паркуя здесь свой лимузин. Машина подкатила к дверям магазина. Ганнибал помнил его хорошо: когда-то он ненавидел доставлять сюда посылки. В отличие от Гарлема, Бруклин не был однородной средой: у него было столько разнообразных граней и лиц, сколько рас и национальностей существует в мире. Магазин находился в итальянском квартале. Знакомства и связи Ганнибала не распространялись так далеко.
Якобинец и Мук проводили его внутрь: они прошли мимо прилавка, на котором Джоуи-младший рубил котлетки, мимо других, более пожилых обитателей магазина, сидевших и куривших у стены с репродукциями знаменитых итальянских икон, проследовали за занавески, скрывавшие вход в подсобные помещения, и спустились вниз на два пролета по деревянной лестнице в тускло освещенный подвал. Отворив дверь, они наконец оказались в залитом светом офисе Джерси, где он сам восседал за большим столом из красного дерева. По привычке Якобинец тут же встал на своем посту у стола Джерси. Ганнибал, войдя в комнату, заметил в дальнем левом углу телевизор: по телевизору шли новости — показывали похороны Безупречного. Мук вошел последним и закрыл дверь.
— Здравствуй, Бык, — поприветствовал его Джерси.
— Что за дела, Джерси? Если ты хотел меня видеть, надо было просто сказать — я пришел бы без всех этих пушек.
— Эх, Бык, Бык. Ты не звонишь мне, не пишешь, а я почему-то все еще отношусь к тебе с симпатией. Ты здорово облажался, Бык. Ты ведь сам это понимаешь, правда? Ты облажался. Забыл своих друзей. Бросил бизнес, даже не попрощавшись.
— Нельзя же вечно торговать наркотой.
— Конечно, но следует быть более преданным и помнить о тех, кто был с тобой в самом начале пути. Ты что же думал? Что можешь так просто вычеркнуть меня из своей жизни? Сделать одной из историй, звучащих в твоих песнях? Со мной чуть припадок не случился, когда Яко дал мне послушать одну из твоих записей, где во всех деталях раскрывались все мои операции — вся схема бизнеса. Тогда впервые зашел спор, следует ли тебя убить. Но я и Мук были против. Мук сказал, что в хип-хопе полно придурков с длинными языками, которые болтают всякую чушь, но никто не верит в то, что это правда. Так что никто не примет твои слова всерьез. И я сказал: ладно, забудем. Яко долго бесился, но в конце концов успокоился. К тому же Мук был рядом и присматривал за тобой. Но потом ты избавился от Мука, и мы сказали друг другу: мальчик слишком задирает нос, пора вернуть его с небес на землю. Ты вычеркнул меня из своей жизни, но теперь Джерси сам впишет себя обратно в историю. Ты что же думал: что будешь жить припеваючи, трахать баб и наслаждаться своим счастьем, избавившись от меня? Ты организовал «Каннибал рекорде» не без нашей помощи. Ты должен нам процент, и пришло время его получить.
