— Откуда оно у вас? — раскрывая ладони, поднял он голову. — Только не говорите, что оно досталось по наследству, такими изделиями могли похвастаться лишь дворяне.
— Нашла, — просто ответила пожилая женщина, измотанная работой с утра до вечера. — Помню, вышла вот так за порог, а посередке подворья колечко так и засияло, словно нам кто нарочно его подкинул.
— Это давно произошло?
— Да уж… холода еще не наступали.
— Теперь понятно, почему ты посоветовала мне за отцом приглядывать, — подхватывая на руки закапризничавшего мальца, сдула молодайка прядь волос, упавшую на нос. Несмотря на редкую, в подобных случаях, откровенность, она все-таки сумела своей ограниченностью вызвать у генерала раздражение. — И я, дура, бегала следом за ним, все надеялась, что он проколется, и я отыщу его заначку.
— Дочка, что ты несешь? — пристукнула мать кулаком по столу. — Когда я говорила тебе такое?
— Ты, действительно, говори да не заговаривайся, всех успела продать, — не выдержал и мужчина за столом. — Может, и про меня чего-нибудь ляпнешь? До кучи.
— Как ты надо мной издеваешься, обзываешь дояркой со скотницей? — молодайка была не в силах остановиться, ее бесило, что сокровища отца, о которых намекнула мать, проплывают мимо ее рук. Больше никогда не представится случай доказать, что она не хуже столичного этого горлопана, за которого вышла замуж. — Об этом знают все соседи, я матери с отцом тоже успела про наши скандалы рассказать.
— Какой-то дуршлаг! Зачем ты вынесла сор из избы? — муж с недоумением приподнял плечи. — Ты не ведаешь, что поднимется ветер и этим сором тебе первой хлестнет в лицо?
— Знать не хочу, — взвизгнула жена. — Мне так жить легче, понял?
Генерал предостерегающе поднял перчатку:
— Все, успокоились, — властно сказал он, и обратился к хозяйке дома, — Скажите, вы находили что-нибудь еще? Может, как говорит ваша дочь, муж на что-то намекал?
— У нас с ним разговоров про это не было, — хозяйка высморкалась в передник. — Он или у станичников с утра до ночи по найму, или на собственном подворье, я так-же самое. Про кольцо промолчала, подумала, обронил кто из местных казаков. Это когда с дочкой поделилась, она завелась, отец, мол, прячет сокровища, откуда у него, мол, деньги. А деньги-то ей мы сами откладывали, и все три пенсии, и получки.
— Добавь еще те деньги, какие отец привозил из Ростова, — не утерпела дочь с подколкой.
— Он туда ездил торговать мясом, дура. Вот наградил господь, — возмутилась пожилая женщина. — Никогда, видно, не поумнеешь.
Генерал понял все, он постарался, приподнимаясь со стула, спрятать кривую усмешку. Больше здесь делать было нечего.
— Держите ваше колечко. Но сначала пусть его мои сотрудники опишут, на всякий случай, — протянул он женщине перстень. — Не спешите его продавать или отдавать, найдется глава семьи, будем разбираться.
— Мы думали, что вы нам подскажете, где он находится, — вылезла из-за стола и женщина. — Вся душа изболелась, почитай, сорок лет вместе.
— Этого мы пока не в состоянии сказать, расследование только начинается.
— Заберите колечко-то, — женщина попыталась всучить перстень обратно. — Зачем оно нам, если от него столько мороки.
— Нет уж, давайте кольцо сюда, — молодайка рванулась было с места. — Это наше добро, потому что найдено на нашем подворье.
— Я предупредил, перестень никуда не должен деться, — жестко осадил ее начальник Управления.
— Окстись! Отца бы пожалела, все для одной тебя делал, — одернула и мать. — Выросла… ни дать, ни взять, чужая.
Генерал, выйдя на высокое крыльцо, встряхнул плечами, окинул взглядом окрестности с крутым берегом Дона, которые даже сейчас, в пасмурную погоду, поражали широтой и привольем, нетронутыми цивилизацией. Поздней весной отсюда, наверное, открывался особенно красивый вид, когда природа вокруг раскрашивалась разноцветными мазками, когда могучая река входила в свои берега. Сбежав со ступенек, генерал обернулся к одному из помощников:
— На хозяина подворья немедленно собрать все данные, кто он, откуда, чем занимался сам и члены его семьи, с кем из преступных элементов мог иметь контакты. Судимости, задержания, по какому из поводов нарушения законов. Разослать фотографии со сведениями о нем во все отделения милиции области.
— Есть, товарищ генерал, — подтянулся офицер.
— Само колечко надо бы изъять, но как бы не спугнуть хозяина. Опись перстня передать в соответствующие структуры для определения его настоящей ценности. Результаты лично мне.
— Есть.
Начальник Управления, захлопнув дверцу “БМВ”, вытащил из папки утреннюю докладную записку, вчитался со вниманием в текст. Затем обернулся к офицеру сопровождения:
— В каком направлении находится заброшенный хутор, о котором говорится в докладной дежурного? Вообще, он далеко отсюда?
— Никак нет, товарищ генерал, он виден из окон нашей машины, — подался офицер вперед. — Вон та черная полоса вдоль берега реки, сразу за отворотом.
— Это километра два, что ли?
— И того меньше.
— Поехали. Нам надо осмотреть дом, в котором произошла перестрелка между неизвестными бандами.
— Товарищ генерал, не успеем до вечера. На носу, к тому же, Новый год.
— А какое сегодня число? С утра в календарь не заглядывал.
— Тридцатое. Встретить бы по людски.
— Такая наша служба. Помнишь, как пели в старом фильме, мол, если кто-то кое-где у нас порой, еще Никита Михалков над этой строчкой подличал.
— Хороший был фильм, его пытались продолжить.
— Реанимировать, хочешь сказать? Если бы актеры не разбежались, можно бы и попробовать. Один, говорят, в Израиле осел.
— Вернулся.
— Да что ты! Этот… кучерявый.
— Он самый.
— Потянулись… актеры, дельцы разных мастей…Миша Козаков, Настя Вертинская, она в Париже жила. Хорошие артисты. А вот березовских с гусинскими, с хозяевами ЮКОСа, тех бы поменьше. Как ты думаешь?
— Одинаково, товарищ генерал.
— Тогда поехали, — начальник Управления кивнул водителю. — Давай, дорогой, нам бы еще на банкет успеть не помешало.
— Ус-пе-ем.
Водитель включил скорость, легко покрутил удобную рулевую колонку. Генерал, откинувшись назад, посмотрел мельком на окна крепкого пятистенка, проплывающие мимо, вслед им, показалось, зыркнула из-за занавесок глазами молодайка. Но вереница сверкающих автомашин уже покатилась вдоль крутого берега реки к останкам хутора. Ленивое зимнее солнце пыталось выглядывать из-за плотной серой мглы, иногда, как ни странно, это получалось.
Глава двадцать третья.
Коца при подъезде к Ростову снова, как перед Аксайским мостом, оглянулся сначала назад, на труп водителя ДЭУ-эсперо, притулившийся к углу. Затем воззрился вопросительно на сидящего рядом Микки Мауса, изрядно подзамерзшего из-за разбитых боковых окон. Благо, на улице хозяйничала очередная оттепель, а передние стекла оказались только потрескавшимися, с маленькими сквозными дырками от осколков гранаты. Подельник предложил перед уездными Шахтами форсировать Дон не через мост, а прямо по льду, Коца отыскал с обрыва пологий спуск, едва не перевернув мощный джип на кабину, взобрался на противоположный берег. А возле Аксайского моста — фактических воротах в теневую столицу Северного Кавказа — Микки посоветовал не сбавляя скорости ехать по дороге. Это при том, что в салоне вихлялся мертвец, что им пришлось за шахтерским городком расстрелять “Тойоту” с чеченскими бандитами, увязавшуюся за ними. Но дэпээшники, укутавшиеся в тулупы по брови, только лениво повели стволами автоматов, не направив в их сторону даже лучей от карманных фонариков. Рассуждения перекупщика, странноватые на первый взгляд, оправдывались сами собой, с оружием Микки Маус, как показало дело, тоже обращался не хуже Коцы. Он сумел всадить весь рожок в машину преследователей, подлетающую на форсаже, заставив ее провертеть в воздухе цирковое сальто мортале и приземлиться на крышу на дне глубокого кювета. После чего перезарядил оружие и спокойно показал рукой вперед. Коца в тот момент прилип к рулю автомобиля, притаившегося на обочине дороги, готовый пулей сорваться с места. Он так и сделал, заметив отмашку подельника.
