Дож Веньер успел заказать также одну обетную картину в память о своем предшественнике Тревизане, а другую в честь несправедливо осужденного, как он считал, за проигранное сражение патриция Антонио Гримани, впоследствии избранного дожем, с сыном которого он был дружен. Первая картина погибла во время пожара во Дворце дожей, а вторая сохранилась чудом только потому, что Тициан, будучи ею не вполне удовлетворен, держал почти законченный огромный холст (373x496 см) у себя в мастерской. Картину «Коленопреклоненный дож Антонио Гримани перед Верой в присутствии святого Марка» (Венеция, Дворец дожей) позднее закончил племянник Марко Вечеллио. В частности, им дописаны пурпурный занавес справа и фигуры пророка и знаменосца за пределами картины. По распоряжению дожа Марино Гримани, праправнука дожа Антонио, в 1595 году полотно было установлено во дворце в так называемом зале Четырех дверей.
Эту работу, являющуюся последним официальным заказом венецианского правительства, можно рассматривать как апофеоз могущества республики Святого Марка, занимающей в мире особое положение. Можно считать ее и как своеобразный ответ Тициана на развязанную Римом и Тридентским собором кампанию истерии и охоты на ведьм. Контрреформация набирала обороты по всей Европе, организуя судилища над инакомыслящими. Венеция предпочла оставаться в стороне, сохраняя верность вере, но и светский характер республиканского правления. И все же отголоски волны религиозного психоза дают о себе знать в этой пронизанной героическим пафосом картине Тициана.
Центром композиции служит могучий крест в ореоле ослепительного сияния. Его силятся удержать пухлые ангелы и величественная Вера, высоко держащая над головой чашу пролитой Спасителем крови искупления. Летящие ангелы, стройная фигура Веры и слегка наклоненный крест создают ощущение кругового движения. Великолепна по пластике и колориту фигура святого Марка с Евангелием в руках. У его ног лежит оскалившийся лев, а выразительный взгляд святого обращен к Вере.
Необычно представлена фигура старого Гримани, стоящего на коленях. Он предстает скорее воином в рыцарских латах, защитником веры, чем дожем. Его поза с воздетыми руками напоминает святого Франциска, получающего стигматы. Шапочку дожа протягивает ему стоящий рядом мальчик, над которым возвышаются колоритные фигуры двух оруженосцев. Картину завершает внизу превосходный пейзаж лагуны с едва различимыми в дымке Дворцом дожей, колокольней Сан-Марко, парусниками и военными галерами. И здесь у художника видна гармония небесного и земного.
Всю зиму вплоть до весны мастер проработал над заказами дожа Веньера. Настал черед подумать о молодых. Они выдержали все полагающиеся условности после помолвки, а главное, еще больше укрепились в питаемых друг к друг чувствах. Тициану был по душе избранник дочери, обходительный Корнелио Сарчинелли из семьи потомственных юрисконсультов. Отец дал за дочерью солидное приданое в 1400 золотых дукатов. Свадьбу решено было устроить на родине жениха в Серравалле, чему, вероятно, Тициан был особенно рад, поскольку без Орсы ему трудно было достойно организовать такое празднество. Кроме того, он не хотел, чтобы на свадьбе присутствовали его друзья, два прожженных циника. А такая даль послужит хорошей отговоркой, чтобы их не приглашать. И вот при большом стечении родни с обеих сторон венчание совершилось 19 июня 1555 года в местном соборе.
Чуть позже Тициан написал еще один портрет дочери — «Дама с фруктами» (Берлин, Государственный музей). На нем молодая белокурая венецианка в золотисто-коричневом платье из парчи с белыми кружевными манжетами изображена на фоне далеких гор любимого художником Кадора. Девушка легко и горделиво держит, подняв над головой, тяжелое серебряное блюдо с фруктами и цветами, словно щедрая Флора, богиня природы. В ее портрете подчеркнуто явное сходство с матерью. На ней надето то же жемчужное ожерелье, подаренное Тицианом Чечилии. Розоватое небо в лучах заката, тончайшие переливы нежных золотистых тонов и их мерцание на фоне пурпурного занавеса — все это раскрывает мир простых житейских радостей и земной красоты.
Из-под кисти Тициана выйдет еще несколько портретов любимой дочери, украшающих лучшие музеи мира. А в декабре 2005 года произошла сенсация, когда на аукционе Christie's был выставлен на продажу доселе неизвестный портрет Лавинии с дочерью, некогда принадлежавший российскому императору Николаю I под названием «Товий и ангел». Позже картина была продана вместе с другими шедеврами Эрмитажа и оказалась в частной коллекции в Англии, где не раз меняла владельцев, а в 1946 году ее обнаружили в одном из лондонских гаражей. Перипетии с ее реставрацией и атрибуцией длились полвека, пока английский антиквар Алек Коббе не обнаружил после снятия поздних наслоений, что под видом ангела оказалась изображенной Лавиния, а вместо Товия — ее дочь. И кто знает, какие нас еще могут ждать открытия, учитывая колоссальное наследие великого мастера?
Видимо, вспомнив свой оставленный в Аугсбурге незаконченный портрет работы старины Кранаха, в котором, как ему показалось, немецкий мастер его несколько омолодил и приукрасил, Тициан решил проверить себя, написав первый дошедший до нас автопортрет, когда ему было уже под восемьдесят (Берлин, Государственный музей). Он не скрывает свой возраст, но и сдаваться годам явно не желает. Мощная широкоплечая фигура в меховой накидке источает сохранившуюся энергию. В крепких руках и пальцах, барабанящих по столу, чувствуются цепкость и сила, в ясном взоре — решительность. На светлой шелковой рубахе выделяется, словно напоказ, тяжелая цепь рыцаря Золотой шпоры. Портрет старого художника пронизан внутренней взволнованностью и возвышенностью чувств. Он полон неугасающего интереса к окружающей жизни, вызывающего в нем порой недовольство устройством современного ему мира и существующими в нем порядками, а потому в прищуре глаз, уже отмеченных признаками появившейся катаракты, видны искорки гнева. Мастер остается верен девизу лучших представителей гуманистической культуры своего времени Militia est vita uomines — «Жизнь человека есть борьба». Несмотря на преклонный возраст, Тициан выглядит человеком, не склонившим головы и готовым дальше отстаивать то, что ему дорого в жизни. По-видимому, картина предназначатась для детей и до конца дней находилась в отцовском доме на Бири.
В поздний период, когда в творчестве Тициана явно наметился кризис в его художественном восприятии мира, у него изменилось отношение и к портрету. Не зная себе равных в этом искусстве, он совершенствует далее свое мастерство, создавая выдающиеся творения по глубине психологического анализа, раскрытию сложного внутреннего мира человека и по силе социального обобщения.
Величие, значимость и роль человека, несмотря на все его пороки и слабости, — вот что характерно для портретов Тициана этого периода. В отличие от многих работ прежних лет, написанных во вневременном представлении и при однородности социального типажа, портреты позднего периода показывают личность человека в развитии и неразрывной связи с историческими реалиями. Таковы портреты Карла V, Филиппа II, Павла III с внуками, гуманиста Даниэле Барбаро, Антонио Гранвелы, кардинала Кристофоро Мадруццо. Но, показывая жизненную силу своих героев, в чем бы она ни проявлялась, художник за редким исключением дает им этическую оценку.
