– Очень мило с его стороны, – неуверенно произнесла Сэм.
– Ага, он хороший парень. Я же тебе говорил. – Ричард опустил глаза. – Это весь багаж?
– Да. Как все прошло?
– Отлично. – Он шмыгнул носом. – Никаких проблем. С точки зрения швейцарской банковской системы Ричарда Кертиса больше не существует. – Он нагнулся, чтобы поднять чемоданы, но тут к ним метнулся швейцар, схватил багаж, торжествующе улыбнулся во весь рот:
Они вышли следом за ним под яркое солнце, и Ричард показал швейцару на машину, неловко припаркованную двумя колесами на тротуаре, – это был сверкающий «мерседес» ярко-зеленого цвета.
41
Сэм развернулась и пошла обратно в холл, села на диван и уставилась перед собой невидящим взглядом.
Ричард вбежал за ней.
– Багз? Что случилось? – Он присел рядом. – Что такое?
– Я… не хочу ехать в этой машине.
– Это как понимать?
Она по-прежнему сидела, тупо уставившись перед собой.
– Но почему, Багз? «Мерседес» совсем новый. Что тебе не нравится?
– Цвет, – ответила она.
– Цвет? Ты думаешь, у меня был выбор? Да скажи спасибо, что Андреас одолжил нам свою собственную машину. Он купил ее всего месяц назад.
– Я видела еще один сон! – воскликнула Сэм так громко, что на нее стали оборачиваться. Ну и плевать, пусть смотрят; мало пар, что ли, ссорятся: наверняка никто не понял, о чем речь.
– Отлично. Очередной гребаный сон! – Ричард наклонился к жене, опершись рукой о подлокотник дивана. – И что на этот раз тебе приснилось, Багз?
– Зеленый… «мерседес».
– И что, по-твоему, я теперь должен сделать? Вернуться к Андреасу и сказать ему: «Спасибо за машину, но моей жене не нравится цвет»?
Сэм улыбнулась, сама не зная почему. То ли нашла слова мужа забавными, то ли это было чисто нервное, но она посмотрела на Ричарда и снова улыбнулась.
– Возьми себя в руки, Багз. Ты отказалась лететь самолетом – думала, что он разобьется. Теперь боишься ехать на машине, потому что… Чего же ты хочешь? Остаться здесь до конца жизни?
Она пошла за ним в машину; Ричард вытащил из кармана ключи:
– Ты будешь лучше чувствовать себя за рулем?
– Нет.
Сэм села в машину и захлопнула дверь.
Долгое время они ехали молча. По пути в Монтрё обогнули озеро, потом спустились в долину реки Роны. Сэм обдумывала все, что произошло на прошлой неделе, вспоминала советы, которые она получила, перебирала в уме возможные объяснения.
«Я полагаю, для вас важно попытаться все хорошенько обмозговать, найти скрытые смыслы».
Зеленый «мерседес», исчезающий в пасти грузовика.
Очень фрейдистский образ.
«Ты так думаешь?»
«А как иначе?»
«Считаешь, это может символизировать желание родиться заново?»
«Определенно».
«Я очень серьезно отношусь к половому акту, Сэм. У вас это вызывает отклик?»
И еще эти постоянные «динь-дон».
Сэм смотрела на трехконечную звездочку на капоте «мерседеса», плясавшую в свете солнечных лучей. В машине даже пахло так, как в ее сне. Кожей. Густой, сочный, едкий запах новой кожи. Как в «бентли» у Кена. Как в «ровере» ее дядюшки.
«Как во сне. Как во сне. Как во сне».
Приборная панель была из дерева, новенькая, безукоризненно отполированная.
«Смахивает на гроб».
Ричард сидел слева от нее. Этот жуткий зеленый цвет. Точно такой же она видела во сне. Дизайнерские заморочки.
Муж протянул руку, ласково похлопал ее по бедру:
– Андреас говорит, что снег сейчас просто великолепный. Он был там в прошлые выходные.
– Хорошо, – сказала она. – Хорошо.
Слева от них из долины реки Роны круто поднимались террасы с виноградниками, а справа, словно крепостная стена, высились Альпы. Мимо промелькнул деревянный лоток с фруктами, потом они увидели гигантский мебельный супермаркет. Сэм почувствовала, что у нее перехватило горло, а сердце сжал тупой, все нарастающий страх. Она хотела попросить Ричарда остановиться, но продолжала сидеть молча: думала, пыталась найти скрытые смыслы, как советовал ей Хеар.
Зеленый «мерседес», исчезающий в пасти грузовика. Тут открывается широкий простор для фантазии, возможно множество интерпретаций. Для Бамфорда О’Коннелла, Тани Джейкобсон и всей группы сновидцев это был бы настоящий праздник.
Вот только…
Неизбежное все ближе. С каждой секундой все ближе. Притягивает ее, манит.
Она спешит на встречу с монстром?
Кто такой Андреас? Сэм открыла бардачок, заглянула туда – не найдется ли там каких-нибудь подсказок. Ничего. Только магнитофонные кассеты с классической музыкой, технический паспорт и аккуратно сложенная тряпка для пыли. Андреас. Она впилась зубами в заусенец на пальце. Андреас, холостяк, не обремененный семьей. Ричард говорил, что вроде бы его приятель когда-то давно был женат, но жена умерла, однако точно он не знал. «Андреас. Человек-загадка. Не ты ли смотрел сквозь жалюзи на катере? Не ты ли пытался уничтожить нас? Хотя глупо было бы делать это до подписания бумаг. Так почему же ты не вышел, не поговорил со своим другом? Почему стоял и ухмылялся? Если, конечно, это и впрямь был ты».
А вдруг Ричард прав: Андреас – прекрасный человек, а она возводит на него напраслину. Все может быть.
Дорога сузилась, теперь она шла вдоль неглубокой порожистой реки. Сэм увидела мужчину и мальчика, стоявших на берегу с удочками. Из магнитолы торчала кассета, и Сэм затолкала ее внутрь. Из динамиков донесся звук сонаты Бетховена, которая нагнала на нее грусть, напомнила об осени.
Дорога стала понемногу отклоняться от реки, теперь ее по обе стороны обступали деревья; они склонялись друг к другу, как будто отдавали честь в почетном карауле, а солнце, низко висевшее на небе за ними, мелькало, словно проблесковый маячок.
Как во сне.
Сэм смотрела на дорогу впереди. Деревья закончились. Во сне деревья были другими, хвойными. И пейзаж за окном тоже был другой.
– Как ты познакомился с Андреасом?
– Он мне сам позвонил. Сказал, что ему меня рекомендовали, попросил провернуть кое-какие сделки для их банка.
– А почему он такой… услужливый?
Ричард потер большой палец об указательный:
– Бабки. Швейцарцы за бабки все сделают… Но он вдобавок еще и хороший парень.
– А ты не находишь, что Андреас чрезмерно услужлив?
– В смысле?
