Сырость… на и подо мной… земляной пол… грязь от супа… грязь на ферме… вонь… от лука и свиней…
— Я пробовал посмотреть, нет ли у вас в доме какого листка с этим списком, но настолько в этом не разбираюсь, что даже не мог бы сказать, он это или не он и что с ним делать, если ой найдется. Стирание тряпкой.
— Тем, у кого нет гривы и хвоста, от меня немного толку, так ведь?
Список даров… сотня… из всей сотни ты получаешь только один… большой или маленький… твой дар… чтобы он был с тобой всегда… чтобы вел тебя по Пути…
«Вен'Дар ин Киран сегодня стал Заклинателем! Глупый мальчишка, разве ты не чувствуешь? Посмотри, что ты наделал… лучше выучи заклинание для починки ступеней, иначе отец вздует тебя! Как трудно справляться с этим. Ты не можешь остаться дома… не с твоей силой… невоспитанный щенок… Мастер Экзегет даст тебе кров и будет учить тебя… чтобы ты никого не убил…»
Экзегет, ледяной, словно айсберг…
«Будь достоин своего народа… будь достоин своего дара… Истина — основание силы Заклинателя… Пробуй снова… и еще раз… Ты — живое воплощение Пути…»
Мыши скребутся среди корзин репы, лука и морковки. Лук гниет.
«Люди гниют в пустыне… мертвые в Пустынях… репа и морковка…»
Свет и тьма. Толкание, пихание, молчание на свету. Толкание, пихание, компания в темноте.
— Вы слышите меня, мастер? Госпожа угасает. Каждый день мне приходится видеть ее. Дохни на нее неосторожно, и ты ее убьешь.
Свет и тьма. Щелчок. Треск. Дыхание в темноте. Стук. Снова. Кулаки молотят.
— Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Поверить не могу, что они это сделают! А я застрял в этой проклятой дыре, ничем не лучше, чем в Зев'На. И от тебя не больше толку, чем от двуногого мула!
Щипок за мое плечо. Мои зубы стучат.
— Слушай меня, мастер Вен'Дар. Мы должны помочь госпоже. Радель собирается убить ее, прежде чем принц вернется. Он думает, что, заглянув мне в голову, принц выяснит, где сейчас молодой хозяин. Но старый Устель сказал, что присутствие госпожи может помешать принцу убить сына — просто пониманием того, что она сказала бы, если бы могла. Принц был в ужасном сражении, сказал он, из тех, что длятся не один день, но вернется завтра. Поэтому у нас больше нет времени.
«Мельтешение слов… капель дождя… града… обвал… погребен… боль…»
— Вы помните, как я просил вас вспомнить дары дар'нети? Список? Это ключ к чарам молчания. Я пробовал сказать госпоже, чтобы она тоже думала об этом. Но я не знаю, слышит ли она меня и знает ли весь список, ведь это должны быть все до единого дары дар'нети, как сказал Радель. Вам надо мысленно назвать каждый из них, мастер.
Теплые, жилистые ладони… поддерживающие…
— Я знаю некоторые: Целитель, как принц, Заклинатель, как вы. Мастер Гар'Дена, да не забудется его имя, был Ювелиром. Есть Строители и Повелители Коней, о которых мне рассказывал принц… но остальных я не знаю. Чтобы освободиться, вы должны перечислить весь список.
Ювелир… оставлен смерти, как репа оставлена гнили.
«Больно! Больно! Леса гниют… души… кочаны капусты… черные и оплывающие… скоро станут прахом, как Пустыни…»
Капли слов бьются в море.
«Усталость».
Я свернулся на стылой земле.
«Засыпание… уползание…»
— Нет, мастер! Вы не поняли! Время! Уже сейчас слишком поздно! Адово пламя, я знаю, что вы слышите меня.
Шлепок! Жгучий удар.
— Давайте, сядьте обратно. Думайте, мастер. Радель убивает госпожу. Он наложил на нее новые чары, она умрет, если мы не вмешаемся. Есть там в списке Певец? А Древо… чего-то там?
Резкие слова в темноте.
— Хотите спасти принца — сперва спасите себя. Я слышал, как Радель смехом давился, говорил госпоже, что полюбуется на то, как на этот раз ей не удастся спасти молодого хозяина. О адово пламя, мастер Вен'Дар, вы должны слушать, вы должны думать о списке. Прямо сейчас.
Руки, треплющие щеки и подбородок… теперь дрожащие… внезапно похолодевшие, как лед… холодное пламя…
«Певец, Целитель, Оратор, Заклинатель… Соберись, Вен'Дар. Вен'Дар Тщеславный. Перегороди океан и замени его кувшином воды. Лови капли слов во что-нибудь, где они обретут какой-то смысл.
… Кузнец… Обитатель морей… кто борется с приливами…»
… бесконечные волны… увлекающие…
«Нет! Ты можешь это сделать. Ты знаешь список. Экзегет издевался над тобой, пока ты не выучил их всех. Тебе что, на голову надо встать, чтобы вспомнить его? Перечисляй. По очереди».
Теперь сильнее.
«Строитель, Древо… знатец, конечно же, Уравновешивающий, как великий Д'Арнат и С'Нетра, любимая болтушка С'Нетра…»
Список рос… Голос в голове… такой громкий… такой жесткий…
«Что дальше? Говори!
Ювелир… Сребродел… а дальше? Так трудно вспомнить… ускользает из памяти…
Нет, держись. Как ты запоминал имена? Как тебя учили?»
Прощупывание… углубление… сдерживание волны безумия.
«В порядке их открытия — сто талантов. После Сребродела идет Повелитель Коней… Доставай их из глубин своего существа, не просто слова, зазубренные в детстве, но саму суть твоей души, живую… верящую… драгоценную…»
Список рос.
«Это все? Есть же еще, так ведь? Думай… вспоминай…
Девяносто и еще девять даров я назвал, от Стеклодува до Рассказчика, от Садовника до Мореплавателя, каждый из которых — часть нашей истории, основа нашей жизни, словно сердце матери или руки отца, которые создают самую суть семьи.
Какой же последний? Почему некоторые говорят, что список заканчивается девяносто девятым даром?
Потому что сотый дар — это легенда… Сплетающий Души…»
Мои глаза распахнулись. Я стоял на коленях на грязном полу собственного погреба, холодный, словно свежевыловленная рыба, и воняющий, как рыба дохлая. Стоило только произнести сотое название, как океан смятения отхлынул, открывая форму и порядок, как отлив обнажает прибрежные утесы: прошлое, настоящее, будущее, память, сон, знание, рассуждение… и превыше всего этого — настоятельная необходимость спешить к госпоже. Она в моей гостиной, сидит у огня, заблудившаяся, как и я сам, в море теней и света. И рядом с собой в темноте, совсем близко, я слышал чье-то дыхание.
— Думаю, я уже в полном порядке, — сообщил я, отбрасывая с глаз спутанные, сальные пряди волос.
Как это получилось? Я мог бы подумать, что со мной мысленно говорил другой дар'нети, подсказывая мне слова, заставляя сосредоточиваться, когда я отвлекался. И все же такой разговор ощущался совершенно иначе, вторжением за границы личности, тотчас же распознаваемым и прослеживаемым к самому незваному гостю. Никто, кроме меня и моей сестры, не знал о «Вен'Даре Тщеславном», юном Заклинателе, чье первое сплетение чар приземлилось так далеко от намеченного места, что его старшей сестре, скромной Уравновешивающей, пришлось успокаивать целую деревню разъяренных Садовников, оказавшихся по пояс в луже грязи. Никто, кроме меня, не знал, что частенько я использовал этот титул, чтобы проникнуться смирением. Но даже С'Нетре я не рассказывал о том, как Экзегет заставлял меня стоять на голове, пока я не смог произнести наизусть весь список. Нет. Хоть это было и невозможно, слова принадлежали мне. Но разумеется, этот парнишка заставил меня сделать это.
