то стал мне угрожать. Он по-настоящему мне угрожал, Остин! – При одном воспоминании об этом у Би затряслась державшая телефон рука. – Он откровенно намекал, что стоит ему сказать слово – и я никогда больше не получу никакой работы в рекламном бизнесе. А потом он сказал, что я слишком по-девчоночьи себя веду и у меня кишка тонка, чтобы чего-то серьезного добиться. Так что пусть теперь он выкусит!
– Он сволочь, Беатрис, и ты сама это знаешь. Не надо позволять ему так сильно на тебя влиять.
– Он и не влияет.
– Да ладно! – Остин недоверчиво усмехнулся. – Он тебя выбесил, и теперь, вместо того чтобы вернуться в Криденс, ты решила назло ему остаться в Лос-Анджелесе.
Нет, Чарли был толчком, но вовсе не причиной. И к тому же тут все было намного глубже.
– Остин, он не просто выбесил меня. Он меня… оплевал.
От этой мысли ее голос задрожал. Она не винила Остина, что тот не понимал всей глубины ее переживаний. Ведь, если не считать ее гневных тирад еще в начале знакомства по поводу того, какой негодяй и ублюдок этот Чарли, Би не посвящала Остина в события того дня, когда она ушла с работы, которой так долго отдавала всю себя.
– Я столько лет надрывала задницу в этой компании. Ради этой должности. Пахала как вол – вдвое больше остальных. Я принесла им целые горы денег и получила больше наград за свои рекламные кампании, чем все они, вместе взятые. Я оставалась допоздна и работала по выходным. Я хватала трубку на всякий его звонок независимо от того, какое время суток и в отпуске я или нет. Хотя и отпусков-то у меня было немного!
Да, остальные сотрудники летние отпуска проводили в мексиканском Кабо или на Карибах, ездили на горнолыжные курорты. Но нет – только не она! Би вообще редко куда уезжала из города.
– И когда ко мне заявлялись хедхантеры, я всех их сразу отсылала подальше, потому что Чарли превыше всего ценил преданность. Вот только ко мне это, судя по всему, никак не относилось. Отдавая тот угловой кабинет, который я уже десять раз успела заработать, этому вопиюще некомпетентному типу, он всем нашим рекламным кругам, всем моим коллегам как бы сообщил, что я недостаточно хороша для этой должности. Что из меня не получится руководитель. Что я… недотягиваю до планки.
На последнем слове голос ее дрогнул. Потеря этой должности заставила Би почувствовать себя дико беспомощной – в точности как в детстве, когда она была не в силах контролировать в своем доме обстоятельства семейной жизни.
– Беатрисс, детка… Мне очень жаль, что с тобой так обошлись. Ты потрясающая личность, а он – просто дебил.
Ласковый и мягкий голос Остина только усилил в ней эмоциональный надрыв. Она пытается с ним порвать – а он не проявляет к ней ничего, кроме доброты и сострадания.
– Так зачем же ты сейчас позволяешь ему влиять на твою жизнь?
Би закрыла глаза. Вопрос был вполне справедливый, поняла она, ослабляя свою мертвую хватку на мобильнике и пытаясь справиться с теснотой в легких. Просто Остин не в силах был это понять. Он был еще слишком молод и к тому же вырос в образцовой семье, где у всех все как надо и жизнь прекрасна. Она понимала, что нечестно просить его о том, о чем она собиралась просить дальше, и нечестно играть на его благородных чувствах, но все равно это сказала:
– Мне необходимо это сделать, Остин. Для себя самой, а не из-за Чарли. Это очень важно. Пожалуйста, пойми меня.
Последовала очень долгая пауза.
– Значит, делай то, что должна сделать, – произнес он наконец.
От тяжести в его голосе у Беатрис в горле словно застыл горячий комок. Она опустила веки, чувствуя, что вот-вот разразится слезами.
– Спасибо тебе.
– Не вопрос.
Ответ его был жестким, чего, впрочем, и следовало ожидать.
– Я… пришлю за своими вещами, когда разберусь тут со всем.
– Принцессу я заберу к себе на ранчо.
«Ох-х! Еще ж ведь и Принцесса…»
Еще одна тесная связь, которую она завела в Криденсе.
Би хотела было сказать, что попросит прислать ей кошку, чтобы та жила у нее в Лос-Анджелесе. Однако Принцесса была такой же точно неотделимой частью Криденса, как и Остин. Би сглотнула комок.
– Спасибо.
– Не за что.
Опять повисло молчание, грозящее растянуться в тягостную неловкость.
– Ну что… В общем, надери там задницу всем этим фирмачам, Беатрис. – И связь отключилась.
Би еще долго глядела на потемневший экран, по ее лицу бежали слезы. Она обязательно покажет всем, чего она стоит. Именно к этому она теперь и стремилась.
Но почему же сейчас она чувствовала себя так мерзко?
Глава 28
Две недели назад, когда Беатрис звонила ему попрощаться и пожелать всего хорошего, Остин был настолько ошарашен услышанным, что никак не попытался воспротивиться ее решению. Именно в тот убийственный момент он в полной мере осознал, что по-настоящему любит ее.
В тот убийственный и иронический момент.
Она звонит, чтобы с ним порвать, – и он вдруг всем существом своим сознает то, что в самой глубине души знал все это время, но в чем не имел смелости признаться. Что он любит Беатрис Арчер.
Как его угораздило обнаружить в груди такой бурлящий источник любви в тот самый миг, когда он безвозвратно ее терял?
Как мог он испытывать восторг и подавленность одновременно?
Ведь в то самое мгновение, когда он впервые столкнулся с Беатрис перед пироговой, когда она стояла в ушастых тапках, слизывая мороженое, Остин безнадежно пошел ко дну. Он отмахнулся от этого чувства, сочтя его за увлечение, за сексуальные игры, но даже тогда этот чудаковатый, дерзкий стиль жизни обозленной на весь мир Беатрис приоткрыл в его сердце дотоле неведомый портал.
«Мне готовы дать все то, к чему я так стремилась».
Господи, как же это его уязвило! Как видно, он сам себя обманывал, полагая, будто способен полностью удовлетворить ее желания.
«А как же я, Беатрис?» – прорвалось сквозь трясину, затопившую его сознание в ту минуту, когда она объявила ему о расставании. Равно как явились и слова: «Я люблю тебя».
А потом она поведала обстоятельства своего ухода из Jing-A-Ling, которые так глубоко ее ранили. То, о чем никогда не рассказывала ему прежде. Он-то решил, что она просто невероятно разозлилась. Да и в Криденс она приехала такая, что от нее чуть ли пар не валил! Но вот это –
