самом деле. За красивой внешностью принца скрывалось каменное сердце.
Старик умер, скрючившись на полу, словно ребенок, страшащийся темноты. Лэй легко поднялся и принялся крутить в пальцах осколок нефрита. Его лицо не выражало абсолютно никакого раскаяния, и это возмутило меня.
– Как ты мог? – не выдержала я. – Это ведь невинный человек, он отдал тебе нефрит по своей воле! А ты… Зачем?!
Лэй перевел взгляд на меня. Его глаза были такими же холодными, как морские пучины.
– Он мог выдать нас канцлеру, – резко ответил он. – Ты сама видела, как Сима умеет влиять на разум человека. Он бы непременно вытащил из старика воспоминания о сегодняшнем дне и узнал, что его печать у меня.
– Какой же ты дурак! Сима и так узнает об этом! Думаешь, он не сможет почувствовать свой нефрит?
Лэй вдруг улыбнулся и загадочно произнес:
– Да, он может ощущать некоторые вещи. Но ему подвластно далеко не все. Совсем скоро он проделает напрасный путь от Бэнь Ню до горы Фуси.
Лэй прошел мимо меня к выходу из хижины, а затем направился к монаху. Я выругалась, но вышла следом и тут же замерла, увидев в руках монаха железо. Решив, что это для меня, я попятилась. Монах тем временем покрутил в руках небольшую полоску железа и вдруг сжал ее пальцами. Я ахнула. Железо в его руках стало таким же мягким, как мед, и таким же податливым, как глина. Он провел руками по камню, пробормотал молитву и отдал принцу небольшой железный шарик. Размером он был не больше крыла бабочки.
И тут я поймала себя на мысли, что осколок нефрита куда-то пропал. Спустя несколько секунд до меня наконец дошло – камень спрятан внутри железа.
Лэй нашел способ скрыть от заклинателей местоположение их собственной печати.
– Но как… – начала было я и тут же захлопнула рот, потому что рысь вдруг бросилась в воду, и монах последовал за своим животным. Он был довольно молодым, должно быть, едва переступил юношеский возраст. Монахи вообще бывают такими молодыми?
Задумавшись об этом, я поняла, что не могла вспомнить, когда в последний раз видела монаха. После того, как главнокомандующий Лю объявил все религиозные течения крамолой, монахи были изгнаны из царства Аньлай или были вынуждены скрываться.
Мир за пределами родного Чуан Нина оказался гораздо более необъятным, чем мне думалось раньше. Неужели существовала и другая форма магии, помимо нефритовых печатей? Возможно ли овладеть иным способом управления стихиями и общения с духами? Оказалось, что я очень многого не знала.
Некоторое время я молча наблюдала за возвращением монаха, мантия которого вымокла насквозь, и теперь ее полы трепал морской бриз.
– У тебя тоже есть печать? – прямо спросила я, потому что терять мне было нечего. Но ведь если он действительно владеет нефритом, то как тогда ему удается касаться железа?
Монах не ответил, лишь мельком взглянул на меня и повернулся к рыси, которая вдруг принялась издавать громкое повизгивание.
– Не принимай это на свой счет, – раздался за моей спиной голос Лэя. – Он дал обет молчания.
Я повернулась к нему и взглянула с раздражением.
– Как это вообще возможно? Владелец печати не может прикасаться к железу!
Лэй задумчиво всматривался в морские воды, словно мои слова оказались для него открытием.
– Есть несколько способов, с помощью которых можно управлять лися, – наконец произнес он. – Твое царство само себя ослабило из-за того, что решило отрицать существование мира духов. Но другие царства не собираются отказываться от развития по приказу одного военачальника.
Больно было признавать, но Лэй все же был прав. Только благодаря рассказам матери я знала о мире духов больше, чем кто бы то ни было в Аньлае. Но здесь, в царстве Симин, канцлер, владеющий печатью духа, считается благословенным, а мудрец из Нью Цюаня имеет право изучать влияние лися на сознание и тело. При этом принц, обладающий достаточным количеством времени, богатств и широкой сетью осведомителей, нашел возможность овладеть иной формой управления лися.
Несмотря на превосходство царства Аньлай над другими в процветании и природных ресурсах, наш страх перед лися и отрицание существования магии отбросили наши войска назад в этой войне. Но хуже всего то, что этот выбор может стоить жизни нам всем.
Как же мне хотелось поговорить со Скаем! Уединиться в нашей палатке, где мы тренировались, и обсудить все это в тишине и спокойствии. Я ничего не смыслила в политике и в военных стратегиях, если они выходили за рамки моего отряда. Мне бы хотелось спросить у Ская, что делать, попросить его взять ответственность на себя так же, как он поступил с угрозой заражения малярией, нападением разбойников и даже пропавшей печатью канцлера Симы.
Но Ская здесь не было.
Я тяжело выдохнула.
– Поэтому ты хочешь завоевать Три царства? – спросила я Лэя. – Из-за приказа главнокомандующего Лю о запрете использования лися?
Губы Лэя тронула таинственная улыбка, что совершенно меня не устроило. Он вдруг отвернулся от меня.
– Уничтожьте все следы, – приказал он солдатам. – Канцлер Сима совсем скоро прибудет сюда. Если он решит осмотреть тело, пусть решит, что у старика были проблемы с сердцем.
Интересно, что принц собирался делать дальше? Я задумчиво смотрела на его спину, понимая, что, как и несколько недель назад, была далека от понимания его планов. А между тем война находилась в самом разгаре, и ей не было видно конца. Я же в это время оказалась совершенно беспомощной из-за своих ран. В голове крутилась лишь одна мысль: «Я сбегу. Вернусь к Скаю и своему войску».
Я верну свою силу.
Безусловно, я не знала, использует ли Цинлун меня в своих целях. Но это уже стало неважно. Ведь я тоже собиралась использовать его. Мы все слишком глубоко погрязли в войне между людьми и духами, и ставки в этой битве были слишком высоки. Я прихвачу морского дракона с собой, куда бы ни привела меня судьба: к победе или к гибели.
Пока я обдумывала все это, передо мной развернулось поистине отвратительное зрелище. Стражники топтались в жилище старика, не выказывая никакого уважения к его личным вещам. Кто-то из них вылил остатки отравленного чая прямо в темные морские воды, словно сделал подношение богам. Тело убитого никто не собирался хоронить, а ведь к тому моменту, когда сюда доберется Сима, оно уже начнет разлагаться.
– Какое же удовольствие смотреть на твое лицо, – произнес Лэй, обернувшись ко мне. – Его выражение, как всегда, весьма красноречиво.
– Ты просто воплощение зла! – выпалила я.
– А ты – нет? – удивленно приподнял он
