живот сводит от предвкушения боли, я не показываю этого на своем лице. Вместо этого я пристально смотрю на него.
— Знаешь, должен признать, я впечатлен тем, что ты не умоляешь нас остановиться. — Замечает Николо. — Если бы мне не был ненавистен сам вид тебя и всего того, за что ты и твоя семья выступаете, я мог бы проникнуться к тебе уважением.
— Пошел ты, — рычу я, сплевывая красную каплю к его ногам.
Он поднимает кулак, готовый нанести удар, и я закрываю глаза и поворачиваю лицо, готовясь к удару. Не удивлюсь, если у меня уже треснули челюсть и скула, так что этот удар будет просто последним.
— Остановитесь! — Пронзительно кричит девушка, ее тон наполнен паникой.
Мое сердцебиение участилось, и я напрягся, узнав голос Сильвии.
На мгновение меня охватывает сильное, пьянящее облегчение, когда я понимаю, что она здесь. Я не умру, не увидев ее снова. Но потом меня осеняет. Она здесь, и я не знаю, какой опасности — это может подвергнуть ее. После того, что я видел от ее отца, я не доверю ее братьям. Мои глаза распахиваются, и я бросаю взгляд в ее сторону как раз вовремя, чтобы увидеть, как она настигает меня.
Ее лицо искажено ужасом и горем, и все же она выглядит почти небесной в своем сиянии. Ее кожа бледно сияет на фоне залитых слезами щек, и я думаю, что это — освещение или то, что я, вероятно, получил сотрясение. А может, и то, и другое.
Не раздумывая ни секунды, она бросается на меня сверху, словно мой ангел-хранитель. Ее волосы падают на меня, как занавес, скрывая мое лицо, а ее руки обнимают меня, и я чувствую, как она дрожит у меня на груди.
— Пожалуйста, Нико. Остановись. — Всхлипывает она, когда ее свежий цветочный аромат окутывает меня, согревая, как яркий летний день.
Я вдыхаю ее, с трудом веря в свою удачу. И все же мне хочется, чтобы она убралась отсюда. Я не хочу, чтобы она пострадала.
— Уйди с дороги, Сильвия, — рычит Николо, и хотя его слова повторяют мои мысли, они сразу же заставляют меня вздернуться. — Он не заслуживает твоей жалости.
Она не двигается с места, закрывая меня от брата своим телом, как только может.
— Ты слишком мягкая, сестренка. Я не позволю тебе отдать свою жизнь и свое счастье, чтобы попытаться остановить войну. Этим ублюдкам уже давно пора на тот свет, и я готов убить всех Велесов до единого. Начиная с этого никчемного куска дерьма, который ты защищаешь.
— Нет, — настаивает Сильвия, решительно качая головой. — Вы не можете. Я вам не позволю.
Глубокая ярость вспыхивает во мне, когда Николо теряет терпение. Его левая рука обхватывает ее за плечи, и он с силой оттаскивает ее от меня.
— Нико, остановись! — Кричит она.
— Не трогай ее, мать твою! — Рычу я, когда он отпускает Сильвию, и она спотыкается, едва не потеряв равновесие.
На мгновение в комнате воцаряется тишина, и все выглядят совершенно растерянными, пока глаза братьев Маркетти переходят с сестры на меня.
— Ты что, думаешь, я когда-нибудь причиню ей вред? Ты думаешь, что защитишь ее? — Кричит он.
После того как я увидел, как дон Лоренцо ударил Сильвию, я не исключаю, что ее брат поднимет на нее руку. И неважно, хотел он этого или нет, но он прикоснулся к ней с большей силой, чем мне хотелось бы. Мне плевать, что я сломан, окровавлен и бесполезно пристегнут к этому гребаному креслу. Я убью его, если он еще раз прикоснется к ней.
— Даже не приближайся к ней, — категорично заявляю я, устремляя на него грозный взгляд.
— Я убью тебя голыми руками, мать твою, — рычит Николо, делая целенаправленный шаг вперед.
— Пожалуйста, Нико, нет! — Сильвия умоляет, хватая его за локоть. — Не делай ему больше больно… Я люблю его.
Последняя фраза едва слышна, но она пронзает меня, как дефибриллятор. Неважно, что мое лицо в крови и разбито, ребра сломаны, а торс испещрен порезами. Эти слова наполняют меня глубоким чувством покоя. И все, чего я хочу, — это взять Сильвию на руки и поцеловать ее прямо сейчас.
— Я хочу быть с ним. — Говорит она более уверенно, отчего мое сердце заходится, и кажется, что оно может взорваться.
Братья Маркетти словно статуи. Все взгляды прикованы к Сильвии, а ее глаза обращены ко мне. Взгляд надежды и преданности в них завораживает меня.
— Что, это какая-то шутка? — Недоверчиво спрашивает Кассио. — Ты страдаешь от стокгольмского синдрома?
— Сильвия? — Николо нажимает на нее, его голос переходит на более мягкий тон, чем я когда-либо слышал от него раньше.
Я немного ослабляю напряжение, видя, что ее братья стараются быть с ней помягче.
— Это не стокгольмский синдром, — заявляет она. — Нас с Петром поставили в невозможную ситуацию, и мы просто справились с ней по-разному. Но с момента нашей первой помолвки многое произошло. Мы обрели подлинную связь, что-то глубокое, правильное и настоящее. Петр изменился. Я изменилась. И… — Ее голос на мгновение прерывается, и она тяжело сглатывает. — Я беременна его ребенком, — вздыхает она.
Весь кислород исчезает из комнаты.
Никто не произносит ни слова. В наступившей тишине слышно, как падает булавка.
Мое сердце замирает, когда я смотрю на нее, мои губы раздвигаются в изумлении.
Она медленно поворачивается ко мне, и у меня замирает сердце, потому что она выглядит совершенно испуганной. Ее глаза широко раскрыты на бледном лице, а нежный подбородок дрожит.
— Я узнала об этом несколько недель назад. Но я собиралась рассказать тебе об этом на нашем сегодняшнем свидании, — шепчет она, неуверенно шагая ко мне.
Я бы отдал все на свете, лишь бы в этот момент у меня были свободные руки, потому что мне отчаянно хочется ее утешить. Она выглядит на грани слез и где-то между готовностью упасть или убежать. Мое сердце колотится о ребра, когда я понимаю, что этот разговор может стать самым важным в моей жизни.
— Ты беременна? — Повторяю я, потому что мне нужно, чтобы она это подтвердила.
Она кивает, ее глаза наполняются слезами.
— О, сокровище. — Непреодолимая радость охватывает меня, за ней быстро следует глубокая озабоченность, потому что Сильвия выглядит далеко не счастливой. — Все будет хорошо, — успокаиваю я ее. — Все будет хорошо. Иди сюда.
Боже, я чувствую себя чертовски бесполезным, когда у меня буквально связаны руки.
Сильвию сотрясают рыдания, заставляя ее плечи выгнуться вперед, и она сокращает расстояние между нами. Я благодарен ей за то, что она не пытается сесть мне на
