вы, Евгений Борисович, не надо.
– Надо, надо, берите, не стесняйтесь. Я ведь вам по-дружески. Вы мне – я вам. Все по чесноку.
– По какому чесноку? – она не отводила глаз от денег, нервно теребя рукой собачий поводок.
Евгений Борисович широко улыбнулся, продемонстрировав зубы, вполне пригодные для рекламы зубной пасты:
– Да это я ради хохмы сказал. Молодежный сленг.
Комически поклонившись, он положил деньги в карман женщины, которая снова вспыхнула как маков цвет:
– Я за вас, Евгений Борисович, свечку в церкви поставлю.
Улыбка с его губ исчезла так стремительно, словно ее стерли мокрой тряпкой:
– А вот этого не надо! Терпеть не могу церкви и попов ненавижу! – он заметил, как веки женщины испуганно дрогнули, и смягчил тон: – Лучше выпейте за мое здоровье. Водку пьете?
Она хихикнула:
– Пью. Кто же не пьет?
– Вот и пригубите рюмочку-другую. Вреда не будет, а пользы много, – он кивнул на собаку, которая рвалась с поводка, и поднял воротник: – Пора двигать к дому, а то прохладно становится. Я пойду вперед, дел много, а от вас жду обещанную Аглаю. То бишь как ее?..
– Аглая Леонидовна, – подсказала женщина.
– Вот, значит, в следующее воскресенье жду к себе Аглаю Леонидовну. Адрес прежний.
* * *
Аглая откинула запорный крючок, подняла крышку утюга и провела наждачкой по ржавой корке. На подстеленную газету брызнули рыжие чешуйки, цветом схожие с ее волосами.
Когда она въехала в бабушкину квартиру, то обнаружила утюг в дальнем углу под мойкой. Рядом стоял выпиленный из дерева круг, почерневший от старости.
Соседка – шустрая бабуля с бледно-фиолетовыми волосами – объяснила, что круг бабушка клала на ведро с квашеной капустой, а утюгом придавливала.
– Ты ведь, небось, капусту солить не будешь? Отдай мне утюг. Зачем тебе такой хлам? – бабуля ткнула пальцем в деревянную ручку утюга и прищурилась, ожидая ответа.
– Я обожаю солить капусту, – заверила ее Аглая и, припомнив фильм о Сибири, добавила: – С клюквой!
Внутри утюг был полым. «Туда закладывали угли», – сообразила Аглая. Она представила, как лет сто назад этот утюг проезжался по вышитым блузкам тончайшего батиста или мундиру гусара, и почувствовала себя обладательницей сокровища.
Коллекционировать утюги оказалось очень интересно. За полгода к бабушкиному утюгу прибавился литой чугунный малютка для кружев, а вчера на помойке обнаружился сногсшибательный раритет. Найденный утюг был с трубой и с барельефом Льва Толстого на поддувале. В Интернете написано, что подобные утюги намекали на анафему и адское пламя, в котором суждено гореть классику русской литературы. От бороды Толстого ржавчина отставала особенно трудно, и пока Аглая добиралась до крутого лба, то ободрала в кровь все пальцы. Она окинула взглядом полку, где утюги-старожилы дожидались нового друга. Во время ремонта полка была выкрашена в ярко-желтый цвет и похожей обивкой перетянуты сиденья стульев. Кроме того, старый диван успешно прикрылся домотканым ковриком, найденным на антресолях. От темной полированной стенки из трех секций Аглая подумывала избавиться, но еще не решила, что поставить взамен – на покупку новой мебели ее зарплаты явно не хватит.
Время подбиралось к ночи, и в темноте за окном голо и холодно торчали стволы деревьев.
Аглая вспомнила, что надо помыть голову, а еще неплохо бы успеть перед сном полистать методичку по изодеятельности и придумать коллаж ко Дню защитника Отечества. Надо будет разбить детей на подгруппы и каждой подгруппе поручить определенные элементы общей картины.
Трель телефонного звонка застала ее с намыленными волосами, с которых лились потоки воды. Крышка шампуня выскользнула из рук и закатилась под ванну. Подхватив на ходу полотенце, Аглая накинула его на голову и взяла трубку мокрыми пальцами:
– Я слушаю.
Звонила заведующая.
– Аглая Леонидовна, завтра с самого утра зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет. Я хочу отправить вас на конференцию, вместо Есиковой. Та заболела и выйдет нескоро.
– А моя смена? – растерянно спросила Аглая, с тоской подумав о том, что придется тащиться куда-то в незнакомое место, может быть, даже на другой конец города. В прошлый раз на открытом занятии по математике она едва ли не час блуждала по новостройкам огромного квартала, вызывающего ассоциации с термитником.
– Найдем замену. Жду вас у себя.
Передернув плечами от холода, Аглая подобрала соскользнувшее на пол полотенце. Оно было вафельное, с крупной вышивкой крестиком по краю. Разбирая белье после переезда, Аглая обнаружила, что бабушка любила вышивать, потому что почти каждое полотенце украшала узорчатая кайма, чаще всего с красными петухами.
«Бабушка вышивала, а внучка чинит утюги», – машинально пробормотала она, прикидывая, что завтра ради конференции придется надевать не привычные джинсы, а выходные черные брюки, которые стали велики и сползали.
Новый телефонный звонок вселил надежду, что конференция отменяется, но взволнованный голос в трубке надсадно выкрикнул:
– Аглая Леонидовна, милая, помогите, у меня беда! Я уже всех обзвонила – никто не отвечает!
– Светлана Михайловна?
«Откуда вахтерша знает телефон? – пронеслось в мозгу. – Ах да, он же записан в журнале сотрудников на экстренный случай».
– Я… я… – Светлана Михайловна захлебнулась, перейдя на визг. – Мне срочно, очень срочно нужна помощь! Прямо сейчас! Немедленно! Иначе я не знаю, что произойдет!
– Я приду, скажите адрес, – успела выкрикнуть Аглая, прежде чем голос в телефонной трубке зашелся рыданиями. Насколько ей было известно, Светлана Михайловна жила одиноко. «Как Сергей Дмитриевич», – резанула и закрутилась в голове тревожная мысль.
Дослушивала она уже на ходу, прыгая на одной ноге, чтобы попасть в штанину джинсов. Шапка осталась лежать под вешалкой, и зимний ветер тут же превратил мокрые волосы в сосульки, торчащие в стороны ледяными морковками.
– Сумасшедшая! – крикнула ей вслед дама в норковой шубе, когда Аглая пулей промчалась мимо. На фонарях муниципалитет явно экономил, и от дома к дому приходилось пробираться в кромешной темноте, а потом долго искать номерные таблички. Видимо, в целях конспирации указатели оказывались прибитыми только с одной стороны дома.
Задохнувшись морозным воздухом, Аглая остановилась около огромной многоэтажки, раскрашенной странными коричнево-желтыми полосами. На расчищенном от снега пятачке женщина катала коляску с ребенком.
– Подскажите, где пятьдесят шестой дом?
– А вот он, – взмахом руки женщина указала на типовую башню, опоясанную проходными балконами. У единственного подъезда с распахнутыми дверями стояла карета «скорой помощи», и два санитара в белых халатах затаскивали внутрь носилки, прикрытые клетчатым одеялом. Опоздала! У Аглаи неприятно заныло под ложечкой. Осторожными шагами она приблизилась к машине, наткнувшись на острый взгляд фельдшера, в котором ясно читалась неприязнь к зевакам, досужим до чужих неприятностей.
Оперев на одно колено медицинский саквояж, он щелкнул замком и резко бросил в Аглаи-ну сторону:
– Что, интересно?
