ради меня он готов продать вещь, явно очень дорогую ему как память. И мне не хватает духу указать на очевидное: стоимость его зажигалки — буквально капля в море по сравнению с необходимой суммой.
Я кладу руку Клементу на плечо:
— Спасибо вам огромное, Клемент, но не стоит.
Собираюсь попросить Джерарда не обращать внимания на предложение, однако тот уже осматривает вещицу, причем с вниманием гораздо большим, нежели мое обручальное кольцо.
— Вы ведь понимаете, что это за вещь, верно? — говорит Клемент.
— Еще как понимаю! — с восторгом отзывается Джерард. — Хотя во плоти, так сказать, ни разу такого не встречал.
У меня возникает ощущение, будто я угодила в некую параллельную вселенную, где потертые зажигалки являются самой интересной вещью в мире.
— Я что-то упускаю?
Ювелир отрывается от вещицы и смотрит на меня округлившимися глазами.
— Это же, милочка, «Зиппо» 1933 года, — произносит он едва ли не с благоговейным трепетом.
— И что в этом такого?
Джерард поворачивается к Клементу:
— Вы ее просветите, или это сделать мне?
— Сцена ваша, — пожимает плечами тот.
Ювелир аккуратно ставит зажигалку на стол и складывает руки в замок. Затем картинно прочищает горло, явно намереваясь прочесть целую лекцию.
«Господи, дядя, да не тяни же ты!»
Я закатываю глаза, и Джерард верно улавливает мой посыл.
— Компания «Зиппо» была основана в 1932-м, в Пенсильвании. За первый год они произвели двадцать пять тысяч зажигалок. Стало быть, любая из них сейчас представляет собой огромную редкость. А ваш друг как раз и является счастливым обладателем оригинальной модели 1933 года.
— Допустим, редкость, но все равно это простая зажигалка.
— Только не для коллекционеров «Зиппо». Для них это настоящий священный Грааль, за который они могут выложить кругленькую сумму.
Разумеется, у меня немедленно пробуждается интерес.
— И какую же?
— Ну, на аукционе, даже несмотря на отнюдь не идеальное состояние, она уйдет за все двадцать тысяч.
— Черт возьми! Правда, что ли?
— Правда. Можете не сомневаться.
Клементу лекция явно наскучивает, и он вмешивается в разговор:
— Больше меня интересует, приятель, сколько вы готовы выложить за нее здесь и сейчас.
Джерард откидывается на спинку кресла и надувает и без того округлые щеки.
— Я вправду думаю, что вам лучше продать ее на аукционе. Как бы мне ни хотелось купить ее, весьма сомневаюсь, что мое предложение вас обрадует. А мне, честно признаться, не хотелось бы портить вам настроение.
— Я понимаю, что больше мы срубим на аукционе, но у нас нет времени. Так какая ваша максимальная цена?
Джерард нервно ерзает в кресле, но в конце концов осмеливается пропищать:
— Восемь тысяч. Больше никак.
Клемент оборачивается ко мне:
— Пупсик, решать тебе. Вместе с выручкой за золото и кольцо нам будет не хватать всего лишь тысячи.
Недостающую сумму я могу добыть, продав автомобиль. Тем не менее для меня вопрос это чисто академический.
— Клемент, вы не должны этого делать.
— Не должен?
— Нет, не должны. Я знаю, что зажигалка вам очень дорога, но мне и в голову не приходило, что она стоит таких денег. И я не могу просить вас продать ее. Просто не могу.
Мои возражения, однако, оборачиваются лишь пустым сотрясением воздуха. Клемент протягивает ювелиру руку:
— Ладно, дружище. Договорились. Восемь тысяч.
— Клемент, нет, — заклинаю я его.
— Даже не обсуждается, пупсик. Деньги нам нужнее, чем мне зажигалка.
— Но…
— Все, хватит. Ты же продала кольцо, так что будет только справедливо, если и я что-нибудь продам.
И снова мне не хватает духу сказать ему, что кольцо для меня ровным счетом ничего не значит. Оставлять его на память я уж точно не собиралась.
Джерард тянется через стол и отвечает на рукопожатие. Вопреки моим протестам, сделка заключена.
Из трех человек в комнате один сияет как медный чайник, второго переполняют чувство вины и благодарности, ну а третий… Третий — ничуть не изменившийся Клемент.
Теперь, когда со всеми делами покончено, я только и хочу, что вернуться домой и свернуться клубочком на диване. Реальность, увы, такова, что мне сначала предстоит оформить документы с Джерардом, а потом вернуться в магазин. Поскольку состояние на меня так и не свалилось, придется потом и кровью зарабатывать на жизнь.
Ювелир отсчитывает наличным десять тысяч, в качестве платы за золото, и водружает на стол груду бланков. Я сообщаю ему свои банковские реквизиты, и он переводит на мой счет девять тысяч, за кольцо и зажигалку. Обе вещи имеют легальное происхождение, так что ничего страшного, что Джерарду становятся известны мое имя и адрес.
Наконец, пожав на прощание друг другу руки, оставляем Джерарда смаковать свою удачу. Несомненно, наш визит, пускай даже и без предварительной записи, оказался для него очень и очень прибыльным.
Мы устало доходим до машины, и я задаю на навигаторе маршрут домой.
— Едем домой, но потом я должна вернуться в магазин. Теперь мне нужно цепляться за каждый пенс.
Клемент кивает и выруливает с обочины. Пока мы ползем в плотном потоке машин, в голове у меня роятся безответные вопросы и альтернативные варианты развития событий.
— Не поймите меня неправильно, Клемент… Вы даже не представляете, насколько я вам благодарна, но если вы знали о ценности своей зажигалки, почему же не предложили продать ее в тот же самый вечер, когда впервые оказались в моем магазине? У нас было бы достаточно времени найти подходящего покупателя, и мы получили бы гораздо больше денег.
— Я не знал, что она тянет на целых двадцать штук.
— Жаль. Мы потеряли прекрасную возможность, верно ведь?
— Возможности, пупсик, они как автобусы. Приходят и уходят. Так что незачем загоняться на упущенные.
— Может, и так, но разве у вас не вызывает досаду, что можно было обойтись без всей этой мороки с поисками слитка?
— Нет, не вызывает. А чего жалеть-то?
— Потому что мы лишь напрасно потеряли время.
Он хмурится и поворачивается ко мне.
— Ты вправду считаешь, что наши приключения были лишь тратой времени?
— А разве нет? — огрызаюсь я, пожалуй, чересчур ершисто. — Золото Гарри оказалось почти никчемным, а деньги Стерлингу можно было добыть с помощью штучки, что лежала у вас в кармане в момент нашей встречи. Разумеется, трата времени!
Клемент качает головой и, слава богу, снова обращает внимание на дорогу.
— Черт побери, пупсик, поговори-ка ты сама с собой.
40
Оставляю Клемента с чашкой чая перед телевизором.
После перепалки в машине мы практически и не разговаривали. Однако данное обстоятельство вовсе не означает, что его слова не задели меня за живое, и остаток поездки до
