выражению его лица я уже знаю, что он собирается сказать.
— Сначала хорошую новость или плохую?
— Плохую, — бурчит Клемент.
— Боюсь, ваш слиток не из чистого золота.
— А хорошая?
— Мне не придется идти в банк.
39
Какое-то мгновение я опасаюсь, что Клемент прямо на месте удавит Джерарда.
— Если ты пытаешься нас надуть, в реанимации тебя, может, и откачают!
— Честное слово, нет! — вскрикивает ювелир. — Согласно анализу, в слитке лишь четырнадцать процентов золота.
— А что же тогда остальное? — продолжает бушевать Клемент. — Прошлогодний снег?
— Боюсь, в основном свинец, плюс еще кое-какие включения, попавшие, по-видимому, в процессе плавки.
— Да быть такого не может, — возмущаюсь и я. — Слиток проверяли только этим утром, и после этого предлагали за него девяносто тысяч. Разве стали бы столько давать, не будь он из чистого золота?
— Вы говорили, его проверяли по стружке?
— Да. И даже два раза.
— Конечно-конечно. Проба кислотой, как я уже говорил. Думаю, мне известно, почему эта проверка показала, будто ваш слиток из чистого золота.
— И почему же?
— Похоже, вам попался так называемый «соленый слиток».
— Какой-какой слиток? — рявкает Клемент.
— Вообще говоря, существует два вида поддельных слитков. Первый — «позолоченный», это когда брусок из простого металла, обычно вольфрама, покрывают слоем золота всего в несколько микрон. Такие распознать очень просто, потому что золото можно буквально соскоблить.
— Но наш слиток не позолоченный?
— Нет, определенно соленый, причем весьма старый. По сути, это свинцовый брусок с относительно толстой золотой оболочкой. При соскабливании стружки снимается чистое золото, поэтому-то ваш слиток и выдержал пробу кислотой.
— Все равно не понимаю, — плаксиво бурчу я. — Зачем кому-то заморачиваться с изготовлением такой подделки, если любой подпольный ювелир может определить, что слиток не из золота?
— В шестидесятых-семидесятых годах соленые слитки служили своего рода валютой среди преступных группировок. Естественно, технологий для определения подлинного состава у них не имелось, а поскольку такие слитки выдерживали проверку кислотой, определить подделку было не так-то просто. Если такой слиток предлагать за оружие или наркотики, понятное дело, с фальшивкой лучше не попадаться. Вообще, метод, конечно же, весьма изобретательный.
Совершенно не разделяю восторга Джерарда касательно изобретательности фальсификаторов. Его откровение в один миг ставит крест на всех моих надеждах.
— Значит, слиток совершенно никчемный? — спрашивает Клемент.
— Ну, не совсем. Унций двадцать золота в нем все же содержится.
— Какой стоимостью?
Ювелир ковыляет к столу и отыскивает в недрах сваленного хлама калькулятор. Затем своим толстым пальцем деловито тыкает по кнопкам.
— Я мог бы предложить вам девять тысяч.
— Девять штук? — фыркает Клемент. — И все?
— Но, Джерард, — подключаюсь и я, — золото вроде стоит тысячу фунтов за унцию!
— Все верно, примерно по такому курсу им и торгуют. Но в данном случае мы имеем дело с ломом. Для удаления свинца его необходимо расплавить, а данный процесс подразумевает время и деньги. Девять тысяч — вполне разумный ценник.
— Десять, и по рукам! — настаивает Клемент.
Несколько секунд Джерард задумчиво покусывает губу, вероятно, анализируя возможные превратности торга с таким вспыльчивым типом огромных габаритов. И в конце концов уступает:
— Хорошо, десять тысяч, но не более.
По мне, так что девять тысяч, что десять — все равно для выплаты долга Стерлингу недостаточно, не говоря уж о реализации моих радужных планов. Ни тебе ремонта дома, ни перепланировки гостиной, ни отпуска. И ипотека на сто тысяч фунтов таким же грузом и останется.
Впрочем, как бы мне сейчас ни хотелось утонуть в жалости к себе, заливаясь слезами по несбыточным мечтам о меблировке и курорте, передо мной стоят более актуальные проблемы. Где, черт побери, за два дня раздобыть десять штук?
Я бессильно опускаюсь в кресло. Как по заказу, по световым люкам начинают барабанить тяжелые капли дождя. Поднимаю взгляд к нависающим грозовым тучам. Весьма подобающее зрелище, что и говорить.
Десять тысяч фунтов.
Два дня.
Похоже, дело швах.
Я прижимаю пальцы к вискам, пытаясь унять головную боль, неумолимо перетекающую в стадию мигрени. И вдруг краем глаза замечаю какую-то искорку. Это играет на свету бриллиант на моем обручальном кольце.
В голову мне тут же приходит идея, и я поворачиваюсь к хозяину.
— Джерард, вы говорили, что торгуете ювелирными изделиями?
— Да, среди прочего. А что такое?
С усилием стягиваю с пальца кольцо, которому весьма не по нраву покидать насиженное местечко.
— Сколько вы дали бы за него?
Ювелир берет символ моих других несбывшихся надежд, бегло осматривает и возвращается к верстаку, где уже изучает вещицу с помощью лупы. И затем озвучивает предложение:
— Дам вам за него тысячу.
— И все?
— Сожалею, милочка, больше никак. Колечко милое, но таких хоть пруд пруди.
— Просто чудесно, — вздыхаю я. — Хорошо, я согласна на тысячу.
— Мне нужно разобраться с наличными. Дайте мне пять минут.
Джерард исчезает, предоставляя нам возможность вдоволь пофилософствовать об упущенной удаче.
— Ты как, пупсик? — шепчет Клемент.
Я поднимаю на него взгляд. Почему-то лицо у него пепельно-серого оттенка. Впрочем, дело, возможно, в приглушенном свете из люка.
— Не очень.
И дело не только в деньгах, какой бы катастрофой ни являлось их отсутствие. Осознание неудачи просто невыносимо. Через что только мы ни прошли, и вопреки всему одержали победу — только для того, чтобы в последнюю секунду ее у нас украли.
— Прямо как на том чертовом финале Кубка Англии, — словно прочитав мои мысли, бормочет Клемент себе под нос.
— По крайней мере, мы вышли в финал, если это может послужить каким-то утешением, — предпринимаю я слабую попытку развеять мрачную атмосферу. Аналогия, впрочем, совсем уж дебильная.
Клемент на мою реплику не обращает внимания, лишь задумчиво поглаживает усы. Дождь тем временем начинает барабанить настойчивее, тучи и вовсе чернеют.
Спустя несколько секунд ливень обрушивается вовсю. Клемент в конце концов возвращается в реальность и заявляет:
— Мы еще не закончили, пупсик.
Я хочу спросить, что он имеет в виду, но тут возвращается Джерард с пухлым коричневым конвертом.
— Надеюсь, вы не возражаете, — тараторит он, — но кольцо мне нужно оформить. Я не смогу перепродать его без доказательства владения.
— Хорошо.
Ювелир плюхается в кресло, принимается рыться в поисках ручки. Клемент отходит от верстака и усаживается с нами. И лезет в нагрудный карман безрукавки.
Я тут же хлопаю его по руке:
— Здесь нельзя курить!
— Я и не собираюсь.
Он достает свою «Зиппо» и с преувеличенной осторожностью кладет ее на стол. Затем спрашивает у Джерарда:
— Не хотите купить и это?
Сердце мое так и тает от широты его жеста. У него же буквально ни гроша за душой, но
