Но всему приходит конец. И ее независимости тоже. Люди внизу еще копошились, потягивались, вставая и приводя себя в порядок. Они ощущали себя в полной безопасности, а Мизинец завершал доводку. В темноте направить орудия точно на цель невозможно, и теперь он уточнял в нужном направлении. В последний раз глянул вдоль ствола, выверяя прицел, и обернулся ко мне.
— Первый выстрел.
— Сам. Это твои орудия.
Он удовлетворенно кивнул и воткнул раздутый фитиль в запальное отверстие. Секунда, и от грохота выстрела заложило уши, а пушка откатилась от отдачи. Не сказать, что результат впечатлил. Ядро шлепнулось на голый склон и, отскочив, врезало по крыше одного из домов, безвредно слетев во двор. Может, курицу какую и задавило, однако нам не видно.
Мизинец уже возился у второй пушки, чего-то подправляя, а первую торопливо банили, очищая ствол для продолжения. Когда пушкарь извлек свой дрын, тот был черный, и прилепившаяся тлеющая тряпка упала под ноги. Это и есть основная опасность. Новая порция пороха вкладывается, и если там еще что-то осталось, может и рвануть, поубивав обслугу. Но эти вроде вымуштрованы неплохо.
— Заряд!
Мешок с заранее отмеренным количеством лучшего пороха вставляется в жерло и пробивается все тем же дрыном, чем и чистили раньше.
— Ядро!
— Пыж!
Пока они возились, выпалила вторая пушка, а затем и третья. К моменту готовности уже и последняя выплюнула ядро. На зарядку ушла приблизительно минута. Одно из ядер проломило крышу, угодив внутрь, и дом закачался. А внизу на первоначальный грохот выскочило множество народу, озираясь в недоумении. И это им вышло боком. Одно за другим два последних ядра не просто угодили в толпу, но и, отскочив, полетели дальше, калеча и убивая.
— Огонь! — орет Мизинец, и первое орудие вновь наносит удар.
Изгородь завалилась, и видно, как несколько человек пришибло падающими камнями. Их принялись вытаскивать, и тут пошла новая очередь, а одно из ядер угодило прямо в спасателей, раскидав их изломанными кучками тряпья.
Гневные крики были слышны и наверху. Не понять, откуда ведется обстрел, надо быть очень тупым. Пороховой дым заметен издалека, а воевать здешний народ умеет. Какое-то время мы невозмутимо продолжали закидывать ядрами дома внизу, норовя попасть по скоплениям вооруженных людей. Два выстрела в минуту с учетом изменения прицела, и каждый раз хоть кого-то накрывает. Эффективная дальность за милю плюс вниз. Ответить им абсолютно нечем, ни пуля из ружья, ни тем более стрела не долетят до нас, а сверху все прекрасно видно, и мы можем безнаказанно убивать хоть до самой зимы. Поэтому они достаточно быстро сорганизовались и пошли на штурм. Человек триста, если не больше, полезли к нам прямо по склонам со всех сторон. Иные чуть не на четвереньках. Дорога достаточно узкая, и все прекрасно понимают, что бежать колонной по четыре — смерть. Лучше уж напрямик. Со всех сторон не выйдет оборону наладить.
Под углом вниз пушки не стреляют. Они просто не могут. Поэтому лишь в самом начале им прилетело пару раз. А потом отработанно вступили в игру подчиненные Пирра. Полсотни стрелков, имеющих возможность бить на выбор, спокойно нажимают на спусковой курок. Они не стоят плечом к плечу, а рассыпным строем и валят наиболее подходящих с их точки зрения без команды.
Щелканье ударного механизма, и пуля идет в искаженные яростью лица атакующих. Два шага назад, на их место становится вторая полусотня, затем третья. К этому моменту первая уже готова к стрельбе. Отнюдь не самый простой танец, добиваться слаженности в перестроении и моментальном подчинении приказу пришлось достаточно долго. Да и стрельба из нарезных ружей усложнилась по отношению к привычной гладкостволке. Зато пуля летит дальше и точнее. Осечек, впрочем, тоже хватает. Это больной вопрос с кремневым замком. Лучше, чем на фитильном, но все равно очень много. А столько капсюлей на примитивном оборудовании при всем желании не сделать.
Не важно. Сто попаданий в минуту, и даже если человек не труп, то падающий с воплем боли мало помогает вере в победу. После четвертого угощения большинство не выдержало и побежало обратно. Многим не помогло. На войне в спину бить не грех. Тем не менее с два десятка добежали до нашей позиции, невзирая на потери. И тут их уже в упор угостили стрелки. Ни один так и не смог скрестить клинок с врагами. Героизм не помог. Правильный отстрел победил. Весь склон был усыпан телами, а пушки продолжали невозмутимо выплевывать все новые ядра.
Дома мои орудия не брали. Там иногда такие глыбы вместо стен, ой-ой. Пирамиды бы из них строить. Но вот сидящих в посадках и за изгородями достаточно удобно выбивать. Да и они сами очень быстро потеряли желание подставляться. Хватило нескольких удачных попаданий. Прикрытие стало поспешно отходить в крепости, оставляя территорию. Фактически мы их уже загнали в угол, лишив возможности сопротивляться. Запертые в домах, они долго не продержатся. Уж взрывать стены у меня имеется чем.
На второй стороне ущелья прекрасно поняли, что произойдет очень скоро. Стоило начать наступление спешенному отряду, как вниз посыпались очередные герои. Только Синий не для того получил командование, чтоб себя опозорить. Уж не знаю, где он умудрился спрятать своих туарегов, но они свалились на жителей Тазы с диким воем, который, клянусь, был слышен на вершине горы. Уже видящие себя победителями над двумя сотнями оставшихся в прикрытии моих людей местные жители сами получили удар от доброй полутысячи конных дикарей. Встать в плотный строй они просто не успели и побежали. А что бывает лучше и удобнее для кавалериста, чем рубить мечущегося в панике пехотинца? Спаслись немногие. Тут я приказал выдвинуть огромное полотнище флага. Поднимающееся красное солнце с лучами на белом фоне и надпись стандартным латинским шрифтом, но на лингва тамазигхт, как большинству привычнее: «За Пророчицу и веру». Придумали его без меня, но сейчас оно работало в качестве сигнала.
Мы невозмутимо продолжали все это время накрывать отступающих, давя последние очаги сопротивления. И лишь когда редкие цепи своих подошли к самой Тазе, прекратили. Собственно, продолжать было чревато. Три четверти пороха и ядер использовали. Нет смысла тратить остатки на одиночек. Зато грохнуло уже внизу. Кроме полевых орудий Рычаг сделал две мортиры. Снаряд у нее раза в два больше и летит благодаря конической каморе на две мили. Зато она неповоротлива и до примерного наказания противоположного склона могла легко быть захвачена, чего мне очень не хотелось. Для того и штандарт вывесил. Пора.
С третьего выстрела они накрыли цель. Бомба пробила крышу одного из неприступных домов и рванула внутри. Здание постояло, выдыхая клубы пыли и дыма из окон, и сложилось внутрь. В таких цитаделях-тигремтах в несколько этажей не одна семья проживает. Там десятки людей плюс наемники или союзники. Они все ж успели собрать пару сотен для войны. Вой повис над округой двойной. Радостный — это наши. Горестный — чужаки. По кинувшимся раскапывать развалины мы не стреляли. Нет смысла озлоблять. Зрелище погибших и искалеченных и так достаточно тяжелое.
Легкая пауза на установку второй мортиры, и с пятого выстрела еще одна крепость-дом рушится. После третьих развалин появились делегаты с щитом и оливковой ветвью. Не знаю, уж где ее раздобыли, но в подзорную трубу хорошо видно. Сначала они пошли было вниз, но там им все правильно объяснили. Пришлось возвращаться и идти к нам. Мортиры тем не менее замолчали к их приходу. Кто-то сообразил.
