— Во-первых, в том числе как раз в Польше, — ответил Огинский. — Но дело не только в сем. Я бы, пожалуй, даже с удовольствием полюбовался из партера за схваткой русского медведя с британским львом, но одного моего хорошего знакомого сей оборот категорически не устраивает. Его идея-фикс — стратегический союз России и Англии. И я покамест вынужден с сим считаться…
— Светлейший князь Романов! — понял я.
— Не стоит всуе поминать подобных имен, сударь. Не столь важно, в чьих конкретно интересах я выступаю. Принципиально, что в данный момент мировая война оным интересам категорически противоречит. И избежать ее просто — всего лишь позволив османам уничтожить Чорлукскую пещеру. Сие выгодно всем, кроме, возможно, Англии — и то не факт…
— И Болгарии, — заметил я.
— Кого волнует Болгария? — презрительно скривился Сергей Казимирович. — В большой игре сие всего лишь пешка, интересоваться мнением которой о стратегии и тактике в шахматной партии, как минимум, странно.
— И вы, типа, хотите этой пешкой пожертвовать? — хмыкнул я.
— Таков удел пешек, — бросил Огинский.
— Звучит так себе!
— Так правда нечасто рядится в парчу и злато, — развел руками мой собеседник.
— Вот только правда ли это?! — нашел, за что ухватиться, я. — Что, если вы мне лжете?
— Насчет правил большой игры? — с ухмылкой уточнил Сергей Казимирович.
— Нет, насчет ее хода! Быть может, никакого договора с Англией у Турции нет, а вы мне тут лапшу на уши вешаете!
Как минимум, это бы устраняло ненужные соблазны.
— Лапшу? — не понял Огинский.
— Врете, короче, — пояснил я.
— Так убедитесь, что я не лгу, — пожал плечами Огинский.
— И как же это? Слетать по-быстрому в Лондон и попроситься на прием к премьер-министру? Дадите мне рекомендацию?
— Лететь никуда не нужно, — резким жестом остановил Сергей Казимирович поток моего фиглярства. — Мой Вася же с вами?
— При чем здесь мой Фу-Хао? — насторожился я.
— Я готов ненадолго открыть ему доступ к сердцу. Пусть убедится, что я с вами совершенно откровенен.
«Это сработает?» — быстро спросил я у «паука».
«Должно, сударь», — помедлив, выдал тот.
«Тогда давайте так и сделаем!»
«Как скажете, сударь…»
— Мы согласны, — заявил я Огинскому. — Открывайтесь — Фу-Хао посмотрит!
— Василий Алибабаич, прошу! — распростер широко в стороны руки Сергей Казимирович — словно и впрямь распахнул ими перед духом некие незримые ворота.
«Я иду, сударь, — доложил мне фамильяр. — Сейчас… О, нет!» — воскликнул внезапно дух в просто-таки паническом ужасе.
«Он врет?» — спросил я.
«Сие ловушка! Князь Сергей поймал меня! Не думал, что такое возможно… Какой-то новый трюк… Я не могу вырваться…» — крик Фу превратился в неразборчивое клокотание и затих.
— Что вы сделали? — в ярости воззрился я на Огинского.
— Вернул себе свое, — спокойно ответил тот. — Собственно, сие все, что мне от вас требовалось, сударь!
— Немедленно отпустите Фу-Хао! — сжал я кулаки.
— И не подумаю, — покачал головой Серей Казимирович. — До встречи, сударь… И будьте так любезны, попросите ваших друзей не стрелять из окна — Вася станет первым, кто погибнет в случае недоразумения…
Мой собеседник махнул рукой — очевидно, подавая кому-то сигнал — и его ковер стал медленно удаляться от моего.
— Нет уж, не уйдете! — сам до конца не понимая, что делаю, я вскочил на ноги, в два шага добежал до края своего транспортного средства и перепрыгнул к Огинскому.
Вернее, собирался перепрыгнуть: ковер Сергея Казимировича резко ушел в сторону, и, промахнувшись, я камнем понесся вниз, навстречу с асфальтом пустынной улицы.
* * *
— Ну ты даешь, чухонец, — покачала головой Милана.
Она поймала меня опустевшим ковром где-то на уровне этажа пятого-шестого и затащила наверх, в нашу мансарду. Но прежде до меня долетели слова Огинского, брошенные им мне вслед:
— Османы дают вам на размышления полчаса!
После он еще что-то прокричал — кажется, о том, что лично ему все равно, как мы поступим — но тут за точность я уже поручиться не могу: из-за свиста в ушах толком не расслышал.
Собственно, что касается Сергея Казимировича: Маша выстрелила в него дважды, но Огинского умело вывели из-под огня, да и маскировкой до кучи накрыли — вынудив Муравьеву тратить силы и ману еще и на нее. В итоге первый выпущенный из «револьвера» заряд вовсе прошел мимо, а второй угодил в ковер, из-за чего, как уверяла наш метис, посадка у коварного поляка выдалась довольно жесткая. Но так или иначе, Сергей Казимирович скрылся, унеся с собой и моего фамильяра, и ответ на вопрос: насчет Англии — это все вранье или все же правда?
Златка твердила, что наверняка ложь — но что ей еще оставалось? Воронцова вполне допускала, что правда. Я же пребывал в полной растерянности, не зная, за что хвататься и как расставить приоритеты.
Первое, что пришло мне в голову — еще до того, как я поделился с товарищами услышанным от Огинского — обратиться за помощью к Тао-Фану: если кому и было под силу отобрать назад у Сергея Казимировича Фу-Хао, то только Князю. Однако белокурый дух откликнуться на мой призыв не сподобился. Не знаю даже, услышал ли он меня — телесно Тао-Фан сейчас с нами пребывать не изволил. Когда именно Князь исчез из мансарды, за моими переговорами с Огинским никто не заметил.
— Как бы то ни было, я буду здесь стоять до конца, — заявила Златка. — Пойму, если вы предпочтете прекратить сопротивление… Но сама никуда не уйду.
— Если Англия и впрямь выступит на стороне Турции, Болгарии первой не поздоровится, — заметила Тереза.
— Если моя страна лишится Стара-Загорской пещеры, ничего хорошего нас все равно не ждет, — проговорила царевна. — А на войне хоть уйдем красиво.
— Аргумент, — кивнула Воронцова — я не разобрал, с иронией или понимающе.
— Но, скорее всего, Огинский солгал, — упрямо продолжила болгарка.
— А вот это не факт, — покачала головой Милана.
— Наверняка так!
— Тут можно только гадать.
— С какой стати Англии защищать турок? Да еще против России?! На туманном острове кому-то жить надоело? Хотят получить новую Балаклаву?
— Резоны могут быть разные, — пожала плечами молодая графиня. — Всех раскладов мы не знаем.
— Вот и давайте исходить из того, что знаем! — бросила Златка. — Приказа сдать позицию нам никто не отдавал — сие уж известно наверняка! И мы…
— Погодите, — встревоженно перебила вдруг ее Маша. — Ничего не замечаете? Какой-то странный запах…
