Где-то под рёбрами пульсирует нестерпимое желание остаться с ним вдвоём, наедине, вдали от всех: невольно вспоминаю Марбелью с её безмятежностью, парящей в каждом грамме воздуха. И дело даже не в том, что сам процесс и триумф возбудили меня не на шутку, — я хочу поговорить с Альваро, чтобы понять, что мы будем делать дальше, ведь Монтера теперь к давно выпущенным когтям добавит и клыки.
Выдохнуть удаётся только когда я и Энтони отходим подальше. Прислоняюсь к прохладной стене, устало наблюдая за этими писаками-коршунами, — из-за их наступления даже не успеваю как следует насладиться своей безоговорочной победой. «Все обвинения сняты!» — звенит в голове зычный голос Геймана под долгий склизкий взгляд Пикар в упор. «Эрерре» теперь инкриминируют два серьёзных преступления: фальсификация записи разговора и, если докажут, взяточничество в рамках экспертизы, а также обман об участии в конкурсе. Всё ещё не понимаю и задаюсь вопросом: как Монтера допустил это? Чем он руководствовался, идя на такой риск? Тем более выставляя на заседание такого слабого юриста. Ответа, наверное, я никогда не узнаю. Да и чёрт с ними…
— Это было… Сильно, — взор Энтони направлен туда же, куда и мой, когда он говорит это.
— Спасибо, — искренне, хоть и вымученно, улыбаюсь я, перехватив портфель подмышкой, чтобы достать из сумки салфетки. — Я даже перестаралась, если честно…
Он понимающе усмехается, не сводя глаз с постепенно редеющих корреспондентов, среди которых мелькает край мантии уходящего судьи, и затем спрашивает:
— Ты не против, если я оставлю тебя и пойду, подгоню машину?
— Конечно, — с готовностью отмахиваюсь я и всё роюсь в сумке. — Думаю, Альваро сейчас закончит, и мы подойдём.
— Хорошо. Твою завести или, как всегда, сама?
— Как всегда, сама, — повторяю улыбку, вкладывая в неё тепло.
Моя сила и независимость готовы склонить головы лишь перед одним человеком…
Украдкой поднимаю взгляд в спину постепенно отдаляющегося Энтони и вновь возвращаю внимание к копошению. Да где же эти чёртовы салфетки? Дойти до туалета и оторвать кусок бумажного полотенца как-то не улыбается, хотя духота коридора поистине невыноси…
— Стереть бы это самодовольное выражение с миленькой мордашки кислотой! — меня настолько неожиданно кто-то впечатывает в стену, вонзившись в плечи, что невольно охаю и роняю сумку с портфелем.
Тут же вскинув гневный взгляд, вижу перед собой Патрицию. Замешательство длится недолго — собираюсь ответно вцепиться в её одежду, чтобы оттолкнуть, но она приближает ко мне своё лицо, вновь встряхнув:
— Думаешь, что твой босс лучше моего? — кровавые губы почти касаются моих, обдавая мерзким шёпотом. — Леандро, по крайней мере, не взрывает заводы с сотнями невиновных…
Замираю античной статуей, пытаясь осознать услышанное. А она… Видит, как инициатива, качаясь на волне предъявленного, медленно отплывает к ней. Пикар даже немного ослабляет хватку, но это лишь отвлекающий маневр.
Завод? Неужели тот, в Намибии…?
— Не финансирует теракты, не поставляет оружие для переворотов в африканских странах, — продолжает плести паутиную сеть шёпотом и сжимает пальцами моё лицо, пронзая обезумевшим взглядом, а я…
Чувствую себя так, словно пикирую вниз под бомбардировкой этих слов, — слов об Альваро… — навечно потеряв управление.
— Не торгует людьми от мала до велика… — сердце, кажется, окончательно обрывает свой бешеный ритм. — Что ты вообще знаешь о своём покровителе, кроме размера его члена?
Тонкие холодные пальцы перемещаются на мою шею. Резко сжимают сонные артерии, вынуждая ловить кислород, которого и так мало из-за сказанных ею ужасающих фраз. Но ровно в этот же миг я вижу сзади Пикар метнувшегося к нам Альваро — он буквально отдирает её от меня, как ободранную бездомную кошку от ценного ковра.
Отшатываюсь к окну, хватаясь одной ладонью за шею, а другой — за подоконник. Сбивчиво и часто дышу, заметив пару человек из прессы, оставшихся вдали, которые, уловив начало конфликта, тут же вскинули камеры. Но мне почему-то плевать, как и Альваро, судя по всему. От него, величественно распрямившего плечи, исходят настолько явственные, почти различимые в пространстве волны ярости, что и я, и Пикар, удерживаемая им за лацканы, чувствуем это. Каждое последующее слово угрозы он вгоняет в неё спицами под кожу, и я невольно вспоминаю те пытки на ферме:
— Не в моих правилах обходиться с женщинами подобными образом, но… Если я ещё раз увижу тебя рядом с ней, — едва различимый кивок в сторону моей сжавшейся фигуры, и Альваро снова топит испуганную Пикар в мазуте источаемой опасности, — хотя бы на расстоянии фута, будь уверена, мои люди тотчас же найдут тебя, пустят по кругу, а после во всей красе покажут нюансы женского обрезания. Без обезболивающего.
Он с брезгливостью отшвыривает Пикар от себя, демонстративно достав после платок. Оттирая ладони от незримой грязи, медленными шагами спиной отходит ко мне, закрывая мою фигуру от внимания фотографов. В то время как мне по-настоящему хочется отмыться, и не только из-за касаний бывшей любовницы мужа…
— Передай своему начальнику, что ему стоило найти каплю достоинства хотя бы для этого проигрыша, — ледяным тоном проговаривает Альваро вслед молчаливо улепетывающей Пикар и, больше не глядя ни на кого, оборачивается ко мне.
Обхватываю себя за плечи, словно жару резко сменили на дьявольский холод, — меня всю трясёт, и я не сразу понимаю, от чего больше: от услышанного из уст этой шлюхи, от всего происходящего в целом или же от того, насколько умиротворённо и чётко проговаривал минутой ранее Альваро вариант расправы над ней?..
Боже. Это просто какой-то невообразимо жуткий кошмар, от которого не просто хочется проснуться, а вскочить и бежать, бежать, бежать. Не останавливаясь, и больше никогда не засыпать…
— Джейн, — я слышу в изменившемся бархате его голоса еле уловимую ласку, и Альваро осторожно касается пальцами моего лица.
Но я никак…
Чёрт возьми, никак не могу так просто отпустить случившееся и закрыть глаза на то, что сказала Пикар. Всхлипываю, давясь комом в горле, подступившим так резко. Альваро ничего не слышал и, похоже, спишет мои катящиеся по щекам слезинки на стычку с Патрицией.
— Джейн…
Сжимаю челюсти до боли, прикрыв веки, и прячу лицо на груди Альваро, прижимаясь к нему.
Нет, чёрт, нет!
Я ведь должна, должна ощутить ставшую привычной безопасность! Я не могу позволить себе поверить Пикар, нет!
Но даже аромат духов Альваро словно меркнет, умирая, как завядший бутон, так и не раскрывшийся к моему уткнутому носу. Даже тепло его тела не способно возродить медленно угасающий огонь внутри — я чётко ощущаю себя двумя ногами в самых отвратительных трясинах из возможных:
Сомнения.
Колебания.
