входную дверь. В комнату врывается Л е н о ч к а.
Л е н о ч к а. Он здесь? Где он?
К и р а. Вам, наверное, лучше знать.
Л е н о ч к а (смотрит на Киру в упор). Скажите, чем вы его взяли? Он так меня любил! Есть что-то, наверное, особенное в вас! Ну откройте же, не таите!
К и р а. Милая Лена! Как мне рассеять это общее заблуждение?
Л е н о ч к а (не слушая, про свое). Может быть, оттого, что я слишком откровенная, что чувствую, то и говорю, да? Такими всегда бросаются. А что мне с собой делать? Люблю — и кончено! До того люблю, что если ему с вами лучше — пусть! Берите его! Хоть знать буду, за что страдать! Забирайте, забирайте его — только скорее, не могу эту муку терпеть! (Плачет.) А он… он… сидит где-то у вас и все слушает. Да? Где он? (Бросается к шкафу, распахивает дверцы, все переворачивает, потом кидается к чулану, открывает дверь, кричит.) Нечего прятаться! Выходи!
Появляются — З и н а и д а Г е о р г и е в н а, Г е н н а д и й Д м и т р и ч, В а л е р и я Р у с л а н о в н а.
Л е н о ч к а (потрясена). Вы? Здесь? Зачем?
Г е н н а д и й Д м и т р и ч. Тебе спасибо надо сказать, племянница.
З и н а и д а Г е о р г и е в н а. Прости меня, доченька, прости! (Выбегает.)
Л е н о ч к а. Кто вас просил… (Геннадию Дмитричу.) А еще… Есть кто-нибудь там?
В а л е р и я Р у с л а н о в н а. Есть, есть…
Л е н о ч к а (вся напряглась.) Кто?
В а л е р и я Р у с л а н о в н а. Ве́лик мой. (Вытаскивает из чулана велосипед.)
Г е н н а д и й Д м и т р и ч (Кире). Чуть скулу мне не своротил, проклятый… Нарочно подстроила?
К и р а. Вас надо спросить.
Г е н н а д и й Д м и т р и ч. Пошутил я. Неужели не догадалась?
К и р а. И я пошутила.
В а л е р и я Р у с л а н о в н а (хлопочет возле Геннадия Дмитрича). Пошли, пошли… Уж я теперь вас оберегу, будьте спокойны.
Г е н н а д и й Д м и т р и ч. Ну, бабы, ох, бабы…
Звеня звоночками велосипеда, В а л е р и я Р у с л а н о в н а, сопровождая Г е н н а д и я Д м и т р и ч а, скрывается.
Л е н о ч к а (Кире). Все равно — не отдам! Слышите? Не отдам! (Выбегает.)
К и р а. Бред… (Подходит к окну, открывает его, отдергивает занавеску.) Глеб! Глеб! (Пауза, всматривается.) Спит. Свернулся, как котеночек… Глеб!
Г о л о с Г л е б а. А? Что?
К и р а. Идите в комнату!
Г о л о с Г л е б а. Иду.
К и р а. Ничего не слышал.
Через несколько секунд в комнату входит Г л е б.
Г л е б. Простите, вздремнул. Прошлую ночь почти совсем не спал…
К и р а. Я все ждала: вдруг ваш голос раздастся?
Г л е б. Что здесь было?
К и р а. Семейная ассамблея! Делегация за делегацией! Что мы с вами натворили, Глеб! Чтобы убедить меня отказаться от вас, дядя даже решил пожертвовать собственной невинностью, с другой стороны, как утверждает Валерия, если я задержусь здесь — меня ожидает сатирический залп, в то же время категорическим условием, моего оставления в школе должно быть подписание письма, где я торжественно объявляю, что связь с вами я порываю и впредь обещаю претензий на вас не иметь.
Г л е б. Они что, все с ума сошли?
К и р а. И главное, мне сообщили, что согласие на наш разрыв от вас уже получено! Вы предали меня, оказывается?
Г л е б. И я все это время спал?
К и р а. И в довершение всего, к финалу появилась ваша Леночка…
Г л е б. Она была здесь?
К и р а. Знаете, она вас действительно любит… Но нам не дали договорить…
Г л е б. Бедная Ленка! Она пришла за правдой! Она хотела ее услышать из ваших уст!
К и р а. Не знаю. Я уже вообще перестаю понимать, что такое правда.
Г л е б. То есть?
К и р а. Мы столкнулись, Глеб, с миром, который ловко гримируется под реальный. Люди, придумавшие его, свели свое богатство жизни к нескольким расхожим истинам, обладающим тем не менее страшной убедительностью. Меня уже почти уверили, что я что-то нарушила, в чем-то виновата… Мне уже хочется сознаться, покаяться…
Г л е б. И я все это время спал? Спал, когда они все на вас навалились? Нет, нет, не сдавайтесь! Мы рассеем это наваждение, люди должны узнать правду! Они давно ушли?
К и р а. Какое это имеет значение?
Г л е б. Надо догнать их! Убедить, что жизнь гораздо шире, неожиданней и прекрасней, чем они о ней думают! Нужно взорвать их сознание какой-то неожиданностью, чтоб они удивились! Уверяю вас, удивление — заря истины!
К и р а. Эту тьму ничем не пробьешь!
Г л е б. Все зависит от интенсивности источника света! (Принюхивается.) Что это?
К и р а. Факелы мои там. (Кивает на чулан.) В керосине мочу.
Г л е б. Нашел! Мы заставим их выслушать нас! Заставим!
ЭПИЗОД ЧЕТВЕРТЫЙ
Ночь. Захлебывающийся лай собак. Приближается зарево света. Лай собак усиливается. Показывается Г л е б. Он высоко держит обеими руками огромный факел, составленный из отдельных звеньев. Позади следует К и р а. Останавливаются.
К и р а. Удивительно! Ни одна калитка не скрипнула, ни один человек не поинтересовался, не вышел…
Г л е б. Может быть, нас просто не заметили? Особое устройство глаз?
К и р а. Особое устройство душ…
Г л е б (размахивая факелом). Люди! Мы обращаемся к вам! (После паузы.) Никакого эффекта!
К и р а (вдруг). Боже! Какие мы с вами дураки! Это надо было предвидеть!
Г л е б. А что такое?
К и р а. Как мы могли забыть?
Г л е б. Что?
К и р а. Сегодня по телевизору идет заключительная серия телефильма «Они среди нас!» Теперь все понятно! Глеб, они не виноваты! Виноваты мы!
Г л е б. Думал, хоть милиция заинтересуется…
К и р а. Нельзя… Разгадка всех тайн приберегается к самому концу…
Г л е б. А Лена… Лена… Неужели ей не любопытно?
К и р а. Вы хорошо знаете Лену?
Г л е б. Нет-нет, вы не думайте… Она совершенно из другого теста! Она пытается до всего добраться сама. Даже ее заблуждения подтверждают ее искренность… Как мне хочется ей помочь!
К и р а. Так что же вас останавливает? Вы любите ее?
Г л е б (после долгой паузы). Да.
К и р а. Тогда вам надо вернуться. Не забудьте только предварительно погасить факел.
Г л е б. Погасить факел? Остаться в темноте?
К и р а. Можно добраться на ощупь. Дорога знакомая.
Г л е б. Но если я погашу факел и вернусь туда, они это примут как мое раскаяние…
К и р а. А что тут такого?
Г л е б. Их же главный козырь, что вы… что мы…
К и р а. А если ей это нужно? Если это ее возвысит в собственных глазах?
Г л е б. Вы хотите, чтоб этот идиотский миф мы сами же подтвердили?
К и р а. Не беспокойтесь за меня. Я уеду.
Г л е б. Куда?
К и р а. Выйду замуж, например.
Г л е б. За кого? Простите, задаю какие-то нелепые вопросы…
К и р а. Мало ли? Хотя бы за Егора.
Г л е б. За этого?
К и р а. А что вас так удивляет? Надо жить, Глеб, а не пробавляться сказками!
Г л е б. Нет-нет, невозможно! Вы — и Егор!
К и р а. Погасите факел, и вы увидите, что в мире, где обитают они, — все возможно!
Г л е б. Тут вы ошибаетесь, Кира!
К и р а. То есть?
Г л е б. Двух разных миров не существует! Мир — един, и в нем рядом — благородство и подлость, глупость и ум, великое и ничтожное…
К и р а. И когда великое поглотит ничтожное — настанет золотой век? (Смотрит на него долгим взглядом.) Милый вы мой фонарщик! В потемках спокойней. (Целует его.) Идите!
