Чуть вздрагиваю, когда его ладони проникают под свитер, добираясь до обнаженной кожи. Электрические разряды бегут вдоль позвоночника, невероятно усиливая чувствительность. И я тут же ощущаю, как встают дыбом мельчайшие волоски на коже от невинного поглаживания чуть шершавых пальцев.
Мягкие нежные поцелуи остаются на скулах, веках, подбородке, наполняя меня такой нежностью, что вновь наворачиваются слезы. Я зажмуриваюсь еще крепче, не давая им просочиться наружу. И у меня почти получается…
Но неожиданное прикосновение его губ к шее, заставляет дернуться и шумно выдохнуть. Я никогда не испытывала ничего похожего и ошеломленно замираю. Никита не торопится, плавно спускаясь ниже и периодически возвращаясь к губам, позволяя мне привыкнуть. А я горю и плавлюсь от того, что между нами происходит, неосознанно желая большего.
Мои ладони давно под его футболкой, и я с удовольствием оглаживаю упругие мышцы спины, груди и живота. Хочется, чтобы он избавился от ненужной ткани, но смелости сказать об этом прямо не хватает.
И, несмотря на остроту ощущений и незнакомую сладкую тяжесть, нарастающую внизу живота, окунуться в процесс полностью у меня не получается. Навязчивые мысли роем контуженых пчел снуют в голове, отвлекая. И никакие усилия воли не помогали заглушить их полностью. Но я старалась.
Баринов чуть отстраняется, но возмутиться не успеваю. Мой свитер медленно ползет вверх, и я поднимаю руки, позволяя снять его совсем. Заливаясь краской смущения, и отчаянно надеясь, что тусклый свет бра скроет это.
Но прикосновение мужского торса к моей коже заставляет забыть обо всем. Я ловлю ртом воздух, когда Никита подхватывает меня под ягодицы, заставляя обхватить его ногами, одновременно проводя языком по ключицам. И только закушенная губа заглушает готовый вырваться стон. А Баринов вновь обрушивается на мои губы.
То, что мы движемся, понимаю не сразу. И только прикосновение лопаток к прохладному покрывалу кровати в моей спальне, отрезвляет…
В комнате довольно темно, неяркий свет из прихожей остался в прошлом. Но сегодня полнолуние, а шторы вновь раздвинуты. Поэтому я прекрасно все вижу. Парень, стоящий напротив, тоже. И под его пристальным взглядом я как никогда остро ощущаю недостаток одежды на себе. Лицо вновь горит жаром смущения, а я все больше волнуюсь.
Нет, я не собираюсь сбегать или спешно задергивать шторы в попытке спрятаться в темноте. Желание тлеет в моем теле, разгораясь все сильнее с каждым поцелуем, даже несмотря на неуместные переживания. Уверенность в том, что хочу, чтобы все это случилось здесь и сейчас, ничуть не уменьшается. Но…
Я нервничаю. Да, чисто формально, невинность мною потеряна уже давно, но фактически… для меня все слишком ново и до дрожи откровенно, чтобы можно было спокойно плыть по течению накрывающей страсти.
Не могу отвести взгляд, оперевшись на локти, когда Никита неторопливо стягивает футболку через голову. И ладони тут же подрагивают в нетерпении, до одури желая прикоснуться к обнаженной коже. Но парень остается на месте, вопреки моему ожиданию, и уверенно расстегивает ремень джинсов…
Мое любопытство тут же сдается под напором нахлынувшей неловкости, и я крепко зажмуриваюсь, откидываясь на кровать. И ловлю каждый шорох, в волнении искусывая губы, пытаясь понять по звукам, насколько Никита успел раздеться.
Но в комнате стоит поразительная тишина. И я почти осмеливаюсь приоткрыть веки, когда кровать ощутимо прогибается под весом мужского тела, тут же прижавшегося ко мне.
И это непередаваемое ощущение. Он горячий, почти обжигает мою кожу, а руки сами по себе тянутся вперед, ложась парню на поясницу. Скользят медленно вниз, и я тихонько, но облегченно выдыхаю, обнаруживая, что джинсы остались на месте. Жду очередного поцелуя, но Баринов не шевелится, хотя ощущение чужого пристального взгляда реальнее прикосновения.
Устав ждать, я в недоумении распахиваю глаза, ожидаемо встречая стальные радужки напротив. Парень опирается на локоть правой руки, перебросив через меня левую, но почти не касаясь. Почему он медлит?
Но задать вопрос первой не успеваю…
– Боишься?
Хрипло и тихо, но даже так я успеваю понять, насколько Никита возбужден. Он лежит чуть на боку, нависая надо мной и прижимаясь голым торсом, но не обнимает. Только смотрит, отчего я невольно ерзаю, смутно желая продолжения.
– Нет, вовсе нет, – стараюсь, чтобы получилось уверенно. Но легкая, чуть огорченная усмешка парня, говорит о том, что мне не поверили.
– Боишься, – уже не вопрос, утверждение. И мужские пальцы нежно скользят по моим волосам, а сам он чуть отстраняется. Я тянусь за ним, но тут же ошарашенно замираю от следующих слов.
– Хочешь, просто поговорим? Или фильм посмотрим? Кстати, у тебя остался тот чай? Мне в прошлый раз он очень понравился…
– Что? – оторопело выдыхаю, растеряв весь свой словарный запас, – ты с ума сошел? Какой, в задницу, чай?
Легкий поцелуй в нос и едва заметная улыбка добивают меня окончательно, заставляя почти разозлиться. Какого демона он творит? Что за динамо, причем не в моем исполнении?!
Но забота в голосе парня вмиг гасит эмоции, а желание приложиться лбом о стену почти непреодолимо.
– Янка, ты не готова. А я хочу, чтобы это было волшебно для двоих. Я сейчас уже с трудом держу себя в руках, а необходимость остановиться потом станет изощренной пыткой. Поэтому…
И я не даю ему договорить, обретя удивительную решимость. Обхватывая его лицо ладонями, и глядя прямо в глаза.
– Я готова, Никита. Правда, готова. И больше всего на свете хочу, чтобы ты… и я.., – произнести это в слух оказывается слишком для меня, поэтому я надеюсь, что недостающие слова парень додумает сам, – просто у меня никого… ни с кем, после…
Глаза Баринова чуть расширяются от догадки, а я, собрав всю себя в горсть, уверенно заканчиваю:
– Покажи мне это, Никита. Я хочу, чтобы ты мне показал, каково это. Когда не просто секс, а что-то большее. Я хочу запомнить это с тобой…
Он сомневается. На его лице легко читаются все эмоции и такая внутренняя борьба, что на секунду мне кажется, будто мои слова ничего не изменили. Но мои руки по-прежнему обнимают его лицо, а Баринов не отстраняется. Все еще разрываясь между «уйти» и «остаться»…
И я решаю еще немного подтолкнуть его. Тянусь к неподвижным губам в поцелуе, неумело соблазняя. Стараюсь повторить то, что он делал со мной, и от чего у меня до сих пор шумело в голове.
Но первые прикосновения остаются без ответа, вынуждая меня сделать решительный шаг. Я ощутимо прикусываю его нижнюю губу, одновременно проводя по ней языком…
Никита срывается с места почти мгновенно, наваливаясь на меня всем телом и вдавливая в матрац. И все-все мысли тонут в головокружительном, абсолютно крышесносном поцелуе.
– С ума от тебя схожу… жить без тебя не могу… Янка… Яночка…
