В марте 53-го умер Сталин. И скоро власти пришлось амнистировать часть заключенных. Лагеря избавились от мятежников, которые бунтовали простых сидельцев. Лагерные порядки стали строже. А общество получило возмутителей спокойствия. Многие из них, знавшие, что сидели ни за что, молчать не собирались. Да и страна тоже молчать устала. И снова начались разнообразные бунты.
В марте 53-го умер Сталин. И скоро власти пришлось амнистировать часть заключенных. Лагеря избавились от мятежников, которые бунтовали простых сидельцев. Лагерные порядки стали строже. А общество получило возмутителей спокойствия. Многие из них, знавшие, что сидели ни за что, молчать не собирались. Да и страна тоже молчать устала. И снова начались разнообразные бунты.
Бунты «оттепели»
При Хрущеве, в то обманное время, которое наивно назвали «оттепелью», люди вдруг подумали, что наконец-то повеяло ветром свободы. Вроде бы власть разрешила говорить о том, о чем прежде все предпочитали молчать. Начались публикации крамольных книг. Не совсем, конечно, крамольных, а таких, каких не печатали с 1927 года, когда была введена жесткая цензура. И в наивных головах появилась надежда, что власть наконец увидела свой народ и собирается вести со своим народом диалог. И что народ в ходе этого диалога с властью сможет указать ей на ее ошибки и показать, как лучше устроить будущее.
Куда там! Никита Сергеевич не сумел даже вести диалог с совершенно аполитичным народом – художниками. А ведь они ни о каких переменах в обществе не говорили и ничего, по сути, не требовали. Они – просто рисовали. Однако высшая власть не поняла, что они там рисуют, и возмутилась тем, как они это непонятное «что» рисуют! А уж когда у власти начались экономические проблемы, то о диалоге с народом и речи идти не могло. И вправду: что народ понимает в экономике, если сама власть в ней ни черта не понимает?!
Никита Сергеевич считал себя большим знатоком сельского хозяйства. Долгие годы он проработал на плодородной Украине, и в отношении остальных земель отечества в голове у него был полный майдан. Иначе никак не объяснить, почему он вдруг решил, что «королева полей» кукуруза будет вызревать на землях холодного северо-запада и даже севера. Но с его легкой руки эта культура стала принудительно вводиться и на ленинградском суглинке, и вообще чуть ли не на мерзлой почве Архангельска. Другим его ноу-хау было запрещение держать в личных хозяйствах скот и птицу – это касалось и горожан с подсобными хозяйствами, и колхозников. В стране началась такая же истерия, как на Украине перед коллективизацией, – скот и птицу стали забивать: за проданное мясо можно было получить больше, чем от государства за живую скотину!
15 января 1961 года случился бунт в Краснодаре. Там солдат решил продать на рынке шапку и сапоги (есть-то хочется!), а патруль его арестовал и отправил с дружинниками в военную комендатуру. Тут же образовалась толпа, решившая вступиться за солдата, и люди пошли следом за дружинниками, собираясь солдата отбить. Виновника народного сочувствия уже успели отпустить, но толпа не верила и все требовала освободить арестанта.
Две эти чудесные идеи обошлись стране дорого: мало того что погода, как обычно, сельскому хозяйству не способствовала, так еще и реформы его подкосили. Но и этого было мало: в 1961 году Хрущев провел грабительскую денежную реформу, «благодаря которой» сбережения народа обесценились, и, словно в насмешку, в 1962 году цены на основные продукты были повышены, а нормы выработки увеличены. В то же время права милиции были расширены, а в общество вброшен лозунг о борьбе с хулиганством. Не правда ли, удивительно мудрый набор средств, чтобы заставить людей бунтовать? И страна получила бунты, снова заказанные властью.
15 января 1961 года случился бунт в Краснодаре. Там солдат решил продать на рынке шапку и сапоги (есть-то хочется!), а патруль его арестовал и отправил с дружинниками в военную комендатуру. Тут же образовалась толпа, решившая вступиться за солдата, и люди пошли следом за дружинниками, собираясь солдата отбить. Виновника народного сочувствия уже успели отпустить, но толпа не верила и все требовала освободить арестанта. Раздались призывы взять комендатуру штурмом, перепуганный часовой выстрелил в воздух, пуля ударилась о стену и рикошетом попала в голову местного школьника. Школьник умер. Тут уж о солдате забыли. Теперь толпа знала, кого нужно громить, – и отправилась брать штурмом крайком КПСС. Тело мальчика люди несли к крайкому, как знамя. Возник митинг, стали звучать политические лозунги и обвинения в адрес власти. Толпа ворвалась в здание и стала громить кабинеты, сотрудники в страхе прыгали из окон. Из кабинета секретаря крайкома восставшие потребовали по прямой связи вызвать Хрущева. Хрущева не позвали, но о бунте ему тотчас донесли. Хрущев был разъярен. И приказал разогнать народ любыми средствами. Толпа у здания крайкома стояла до темноты. Утром 16 января из Москвы прилетел первый секретарь Краснодарского горкома партии и попробовал поговорить с народом. В него полетели камни. Но на этом ярость иссякла, и толпа разошлась. Но сразу же последовали аресты, а затем и суд. Двое зачинщиков бунта были приговорены к расстрелу, менее активные бунтари – к тюремным срокам. Разумеется, с должностей были сняты те, кто допустил проявление народного гнева.
24 июня мастер Муромского завода холодильников в пьяном виде получил черепно-мозговую травму и попал в милицию. Там его посадили в камеру, но за ночь он, без медицинской помощи, в этой камере и умер. На заводе, однако, были уверены, что мастера в милиции забили до смерти. И 30 июня, когда похоронная процессия с гробом мастера поравнялась со зданием милиции, в толпе стали звучать призывы громить милицию, которая убила их товарища. Толпа взяла здание милиции штурмом, избила милиционеров, выпустила из камер 48 арестантов, добыла весь оружейный запас, подожгла здание, а затем захватила кабинет уполномоченного КГБ по Мурому. Вся верхушка Мурома впала в ступор. Из Владимира приехал председатель облисполкома, попробовал толпу успокоить, но его прогнали. Толпа разошлась только к ночи, когда прислали 200 солдат. Потом пошли аресты, на суде из девятнадцати человек троих приговорили к расстрелу, остальных – к тюремным срокам.
