Стало море злее и угрюмей, ребята! Плюньте через левое плечо! Что везем мы в нашем темном трюме, ребята? Только черный, только черный сундучок — И молчок!
— Чтоб вас акулы съели с вашим карнавалом, — в сердцах пожелал веселой компании пришедший в себя капитан. — Жора, пусть запускают двигатель, уходим от греха подальше на бочку номер четыре!.. Макарони!.. Прошу прощения, Виктор! Отдавайте швартовы!..
Ребята быстро скользнули назад, в кубрик. Но им опять помешали. Следом скатился круглый добродушный дядюшка Юферс.
— Эй, юнги! Капитан зовет к себе!
— Дядя Юферс, скажите, мы сейчас! Через минуту!
— Какая минута! Капитан велел немедленно! Давайте, давайте! — Он сгреб мальчишек за спину, подтолкнул к трапу.
Яхта уже отошла от причала, постукивал мотор. Песня о сундучке звучала в отдалении.
Капитан держал сотовый телефон.
— Мама звонит. Хочет что-то сказать напоследок... Слава богу, телефон у нас не отключили, я успел с оплатой.
Владик схватил трубку.
— Мам! Ну да, я! Да! Ну ты же уже всё пожелала! Да! Буду... Целую... На! — Он сунул трубку Максиму, а сам опять кинулся в кубрик.
Никого здесь теперь не было. Он постучал в крышку:
— Гоша! Вылезешь и сразу давай под койку. Мы тебе там постелили резиновые жилеты... — Он дернул щеколду, откинул крышку...
Сундучок был пуст...
Несколько секунд Владик обалдело смотрел в деревянное нутро. Сзади возник Максим. Выдохнул:
— Где он?
— Понятия не имею...
— Выбрался уже?
— Как? Замок был защелкнут... Гоша... Го-ша... Где ты?
Заглянули под койку. Пусто. Сели на палубу, потерянно глядя друг на друга. Привязанный ушами к коечной стойке, сочувственно смотрел на ребят заяц Андрюшка. Владик с последней надеждой тихо простонал:
— Андрюшка, где Гоша?
И тогда отдернулась клеенчатая шторка незаметного крошечного рундучка, высунулась косматая голова.
— Тс-с... Я это самое... здесь...
— Ох... — сказал Максим и помотал головой.
— Гоша... — шепотом простонал Владик. — Как ты...
— Это господин Юферс. Он остался после вас, я это... узнал его по голосу. И позвал... Он меня это... выпустил и помог... Мы старые знакомые, он нас не выдаст...
Ребята помогли Гоше перебраться из рундучка под койку, на мягкие надувные жилеты.
— Ох, здесь это... чудесно... Полежу, и поясница пройдет. А вы идите на палубу, смотрите на праздник... Вы это самое... за меня не бойтесь. Только не закрывайте дверь, я песню послушаю. Очень это... чувствительная...
Мальчики снова оказались на палубе. Над водой продолжали взлетать ракеты. Продолжалась и усиленная динамиком песня:
Ох, боюсь, поглотит нас пучина, ребята, Не сидеть нам больше в кабачке. Кто-то (ох!) совсем не без причины, ребята, Воет там при каждом при качке — В сундучке...
Песня была зловещая, но было совсем не страшно, празднично...
3. СТРАШНЫЕ ИСТОРИИРебята проснулись одновременно, посмотрели друг на друга. В иллюминаторе плескались голубые и солнечные отблески. Кубрик покачивало.
— Доброе утро, — джентльменским тоном сказал Максим.
— Ага, доброе... — отозвался Владик и улыбнулся привязанному за уши зайцу. — Андрюшка, привет... Ой, а как там Гоша? — Он перегнулся через край койки, заглянул под нее: — Гоша, как ты там?
— Я это... в полном порядке. Только я немножко это самое... еще посплю. Я почти до утра сочинял пятую главу поэмы. Называется «Летучие рыбы»...
— Сочинил?
— Сочинил. Это... почти... Мне бы это самое... хорошую рифму к слову «рыбы»...
— «Поры бы...»
— А... какие «порыбы»?
— «С давней поры бы»... Или что-то такое.
— А! Это... Вот...
И очень хотелось, чтоб с этой поры бы Мой «Кречет» со мной был всегда, И мчались, как птицы, летучие рыбы, И билась у борта вода...
Ну, это... как?
— Во! — Владик, извернувшись, показал Гоше большой палец.
— Вполне профессионально, — вежливо заметил Максим.
— Ты же не любишь стихи, — не удержался, поддел его Владик.
— Да, но по литературе у меня пятерка... — Максим спустил с койки ноги, повертел головой. — Кажется, мы в открытом море... Но почему так тихо?
