У. Шекспир. «Генрих IV», часть II, акт III, сцена 1 Если преследование Барбье было продиктовано благородным стремлением восстановить юридическую и историческую справедливость и увенчалось бесспорной победой, то дело Курта Вальдхайма оказалось далеко не столь однозначным.
В 1986 году, когда он, бывший Генеральный секретарь Организации Объединенных Наций, оказался лидирующим кандидатом на пост президента Австрии, общественности стали известны некоторые факты его военного прошлого. Это не только обострило предвыборные дебаты, но и вызвало глубокие разногласия в кругу «охотников за нацистами», а также между австрийской еврейской общиной и Всемирным еврейским конгрессом (ВЕК), штаб-квартира которого находится в Нью-Йорке. В завязавшейся борьбе никто не победил, однако многие вышли из нее с запятнанными репутациями.
29 января 1986 года, во время пленарной ассамблеи Всемирного еврейского конгресса в Иерусалиме, Генеральный секретарь этой организации Исраэль Зингер коротко сообщил Илаю Розенбауму, что тот должен поехать в Вену навести кое-какие справки:
– Дело касается доктора Курта Вальдхайма. Хотите верьте, хотите нет, но он, похоже, нацист. Причем настоящий.[666]
Розенбаум, недавно уволившийся из манхэттенской юридической конторы и поступивший в ВЕК на должность юрисконсульта, отнесся к этой новости скептически. Ни для кого не было секретом, что Вальдхайм служил в вермахте и получил ранение на Восточном фронте, но в НСДАП, по всей вероятности, не состоял и ничего сверх выполнения обязанностей солдата не делал. Из опыта работы в Управлении специальных расследований при Министерстве юстиции США Розенбаум знал, насколько непросто заставить кого-то лично отвечать за преступления Третьего рейха, и потому попытался отказаться от командировки. «Шансов слишком мало», – сказал он Зингеру.
Хотя ему было только тридцать лет, он чувствовал усталость при одной мысли о возвращении к прежнему занятию. Но Зингер, чьи родители в свое время бежали из Австрии, не собирался сдаваться. Он устроил Розенбауму встречу с Леоном Зельманом – бывшим узником Освенцима и Маутхаузена, который теперь руководил еврейским центром, расположенным в маленьком офисе напротив венского собора Святого Стефана. Зельман старался привлекать евреев в Вену и боролся с проявлениями глубоко укоренившегося австрийского антисемитизма. Приехав на ассамблею, он сообщил Розенбауму, что недавно обнаружились ранее неизвестные факты военного прошлого Вальдхайма, и в подтверждение своих слов раскрыл венский еженедельник «Профиль».
В одной из статей говорилось о споре, который разгорелся в связи с решением Австрийской военной академии повесить на своем здании мемориальную доску с именем генерала Александра Лера, командовавшего военно-воздушными силами страны перед аншлюсом. В годы войны он служил в люфтваффе и, в частности, руководил внезапной бомбежкой Белграда 6 апреля 1941 года, которая разрушила значительную часть города и унесла жизни тысяч мирных людей. В 1947 году Лер предстал перед югославским судом и был повешен как военный преступник. В конце статьи упоминалось о том, что, «по слухам», в период, когда австрийский генерал командовал группой армий «Е», действовавшей на территории Югославии и Греции, под его началом служил Курт Вальдхайм.
Автор подчеркивал: политик носил тогда всего лишь младший офицерский чин. Тем не менее, как полагал Зельман, эта информация могла произвести настоящий взрыв. Розенбаум же был по-прежнему настроен скептически, поскольку в годы председательства Вальдхайма в ООН его биография тщательно изучалась. Если он действительно служил под началом казненного военного преступника, почему этот факт до сих пор не «всплыл»? Потом, даже окажись «слух» правдивым, оснований для порицания Вальдхайма все равно не было, поскольку генерала Лера повесили за преступления, совершенные до перевода на пост командующего группой «Е», а следовательно, молодой офицер не мог в них участвовать.
Но прежде чем Розенбаум успел озвучить свои сомнения, Зельман пояснил, почему факт, упомянутый в журнальной статье, так насторожил его. В автобиографии, а также во всех других опубликованных жизнеописаниях и письмах Вальдхайма умалчивалось о службе на Балканах. Политик предпочитал утверждать, будто в 1941 году, после ранения на Восточном фронте, он окончил свою военную карьеру и вернулся в Австрию. Дальнейшие события он всегда описывал так, как в 1980 году представил их американскому конгрессмену Стивену Соларзу: «Став негодным к армейской службе, я возобновил обучение на юридическом факультете Венского университета, который и окончил в 1944 году».[667]
– Здесь какое-то несовпадение, – продолжал Зельман. – Если в 1941-м Вальдхайм был уволен из действующей армии, то как он мог служить под началом Лера? Ведь того перевели из люфтваффе в сухопутные войска только в 1942-м! Где-то кроется обман.
Зельман предложил Розенбауму по окончании ассамблеи поехать в Вену и осторожно навести справки. Американец сомневался, что его ожидают открытия, и хотел поскорее вернуться в Нью-Йорк, однако пришлось согласиться. Благо искать ответы на вопросы, поднятые журнальной статьей, ему, по-видимому, предстояло не одному: можно было надеяться на помощь Зельмана.
Надежда не оправдалась. В первый же день по прибытии в Вену, как только Розенбаум спросил: «С чего начнем?», коллега побледнел и словно бы сразу стал старше.
– Видите ли, дорогой Илай, мое положение здесь и так довольно тяжелое, – ответил он испуганно. – Я люблю этот город, но знаю, что скрывается под поверхностью.
То есть как еврей, живущий в Вене, он не хотел участвовать в расследовании. Когда Розенбаум спросил, может ли он по крайней мере держать его в курсе, тот с сочувствием ответил:
– Нет, пожалуйста, не нужно. Я предпочел бы остаться в стороне.
Зельман прибавил, что хотел бы узнать конечный результат и что Розенбаум может обратиться к нему в случае каких-то неприятностей, однако дальше их сотрудничество простираться не должно. «Видимо, быть бесстрашным старым евреем в Иерусалиме – это одно дело, а в Вене – совсем другое», – заключил Розенбаум.
* * *
Но проблема, как выяснилось, заключалась не просто в бесстрашии или страхе. Зельман знал: любая попытка раскрыть тайну военного прошлого Вальдхайма во время предвыборной гонки вызовет у его сторонников агрессивную реакцию. Могут последовать выпады как против евреев, так и против конкурентов-социалистов. Сам Вальдхайм представлял консервативную австрийскую Народную партию. От Социалистической партии выдвинули Курта Штайрера. У консерваторов шансов на победу было гораздо больше, поскольку их кандидат пользовался расположением соотечественников как бывший генсек ООН. Его афиши гласили: «Доктор Курт Вальдхайм – австриец, которому доверяет весь мир». Розенбаум с грустной усмешкой заметил, что он «самый известный уроженец Австрии после Гитлера».
