Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
Если читать между строк, можно заметить саббатианский и франкианский фон той эпохи. Бешт следовал каббалистическому учению, согласно которому все на свете содержит «искру святости», элементы божественного, которые можно высвободить через преданность Богу. Яков Франк тоже был по-своему озабочен высвобождением этих искр:
Однажды еврей увидел, как я ем свинину. «Что ты делаешь?!» – вскричал он. Я ответил: «Здесь тоже есть искры святости, желающие вернуться туда, откуда они появились. Если я их не подниму, разве это сделаете вы?»
Исраэль бен Элиэзер никогда не стал бы есть запрещенную пищу, но портреты часто изображают его курящим трубку. Согласно данным «Encyclopaedia Judaica», хасиды использовали табак, чтобы высвободить «искры святости». Курение трубки означало для них, по-видимому, отнюдь не шуточное высвобождение легких искр, которые нельзя было воспринять иным образом.
По некоторым данным, Исраэль бен Элиэзер мог считать себя, подобно другим проповедникам этого тревожного века, кем-то наподобие Машиаха бен Йосефа, предтечей, подготовлявшим приход последнего Машиаха бен Давида. Он, конечно, был знаком с мистическими писаниями саббатианского пророка Гешеля Цорефа и был увлечен ими, поскольку он поручил одному из своих учеников, Шабтаю из Рашкова, скопировать и распространять их. В письме к зятю он описывает, как возносился на небо в еврейский Новый год, – событие, весьма напоминающее мирадж, описанное в Коране вознесение пророка Мухаммеда на небеса, которому суфии уделяли огромное внимание.
«Пока я здесь, – спросил я у Мессии, – скажи, когда ты явишься, о Господин?» И Он отвечал мне: «Когда твое учение станет известным и откроется всему миру, а источник его распространится». <…> Я был удивлен и глубоко озабочен этим и желал узнать, когда придет это время.
Действительно, тайное мессианское течение, отзвук франкианской эпохи, в которую жил Исраэль бен Элиэзер, передавалось через подражавших ему мистиков и сохранилось до наших дней. Правнук Бешта цадик Нахман из Брацлава некоторое время был уверен, что он избран как Мессия. В 1994 году, незадолго до того как ребе любавичских хасидов Менахем Мендель Шнеерсон, седьмой и последний глава движения Хабад, ушел из этого мира в возрасте 92 лет, некоторые из его последователей провозгласили, что он был Машиах бен Йосеф и что после смерти он воскреснет и явится в виде Машиаха бен Давида.
Сменилось около трех поколений лидеров, и хасидское движение превратилось в образ жизни большей части восточноевропейского еврейства. После смерти Исраэля бен Элиэзера в 1760 году короткое время шла борьба за руководство, пока жезл первенства не перешел к Дову Беру, известному как Великий Магид (Проповедник) из местечка Межерич, а другой серьезный претендент, ученик Бешта Яков-Йосеф из Полонного, огорченный своей неудавшейся попыткой получить первое место, был вынужден удовлетвориться тем, что стал главным теоретиком хасидизма. В то время как Великий Магид рассылал проповедников к евреям юго-востока, привлекая к движению многих раввинов и ученых, работа Якова-Йосефа состояла в том, чтобы, как он выразился в трактате «Толдос Яков-Йосеф», записывать «слова, слышанные мною от моего учителя», и делать первые попытки систематизировать учение хасидизма, хотя он критиковал традиционных еврейских лидеров и их ценности настолько яростно, что мог лишь обострить антагонизм раввинской иерархии и умножить грядущие беды.
Но традиционная власть раввинов не была полностью побеждена до тех пор, пока в следующем поколении лидерство не было разделено между учениками Дова Бера. Среди них были люди, имена которых хасиды почитают до нынешнего времени: Элимелех из Лежайска, его брат Зуся из Аниполя (ныне Аннополь), Менахем Мендель из Витебска, Нахум из Чернобыля, Шнеур Залман из Ляд, Исраэль из Кожниц, Леви Ицхак из Бердичева и другие.
С ростом числа мистически сообществ, в каждом из которых был свой цадик, между ними начались трения, иногда выраставшие в открытые и острые конфликты, например, когда Якоб Исаак, провидец из Люблина (известен как Хозе ми-Люблин), порвал со своим учителем ребе Элимелехом из Лежайска, образовав собственный двор. Тем не менее к началу XIX века или через некоторое время после этого хасидизм победил раввинистический класс. В местечках от Центральной Польши до крайнего юго-востока святые цадики сидели в своих дворах, как монархи, окруженные своими приближенными: Чортковский ребе, Белзский ребе, Томашовский ребе, Радзинерский ребе, Гурский ребе, Слонимский ребе, Любавичский ребе…
Адепты, сплотившиеся вокруг своего живого святого, молились, ели и жили вместе в братстве и в напряженной атмосфере иного мира, веря, как Менахем Мендель из династии любавических Шнеерсонов, в то, что
…нет реальности в сотворенных вещах. Это значит, что в действительности сотворенное не принадлежит к категории «вещей», как мы их видим своим глазами. Это только с нашей [человеческой] перспективы, поскольку мы не можем постичь силу Бога. <…> Отсюда следует, что нет ничего, что бы не существовало вне Его, да будет Он благословен.
Такие пантеистические представления, наряду с организацией хасидских общин вокруг цадиков, в большой мере обязаны своим происхождением суфийским братствам, собиравшимся вокруг своих шейхов в соседнем турецком государстве. Если это так, то евреи значительно превзошли своих наставников. Суфизм был предназначен для немногих. Хасидизм успешно преодолел неудачу саббатианского мессианизма, эксплуатируя глубокую неудовлетворенность идишского народа, и создал не просто массовое движение, но самодостаточные социальную структуру и образ жизни для большинства украинских, галицийских и польских евреев. Этот образ жизни поддерживался в этих странах вплоть до прихода нацистов. Идишский писатель И.Л. Перец в обращении к участникам лингвистической Черновицкой конференции 1908 года говорил об этом:
Массы бедных невежественных евреев начинают освобождаться. Они потеряли доверие как к еврейским талмудическим ученым, так и к богачам. «Благотворительность» богатых не наполняет их животы, а Тойре [Тора] не дает им радости. Массы жаждут, чувствуют, хотят жить своими собственными бедными жизнями. И появляется хасидизм: Тойре для каждого.
Поворот большого числа евреев к мистической духовности имел серьезные последствия для идишской цивилизации. В эпоху, когда другие европейские народы встречали новый век с его дезориентирующими обещаниями и мнимыми благодеяниями, более половины говорящего на идише народа поворачивались спиной к окружающему миру и удалялись в мир того, что их критики считали бредовыми, хотя и приятными фантазиями. Сатирик Беньямин-Вольф Эренкранц (1826–1883), писавший под псевдонимом Велвл Збаржер, карикатурно изобразил реакцию хасидов на современность:
Иди сюда, философ с кошачьими мозгами,
Подойди к столу ребе и получи крупицу разума.
Ты изобрел пароход и думаешь, что этим возвысился,
А ребе достаточно махнуть платком, чтобы пересечь море.
Ты изобрел железную дорогу и думаешь, что ты такой умный,
А ребе фыркает, ребе смеется, для него это совершенно бесполезно.
Ты знаешь, что делает ребе, когда остается один?
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
