– Хорошо.
Самсонов узнал дорогу у проходившего мимо разносчика напитков и поп-корна. Надо было пройти метров сто. У паддока он оказался через пару минут, Коровин его уже ждал.
– Здорово, – сказал он.
Полицейские обменялись рукопожатиями.
– Звонил Душицкий, сказал, что кто-то вызвал его на ипподром, – проговорил Самсонов, осматриваясь. – Якобы чтобы продать информацию о местонахождении Корчаковой. Он едет сюда. Думаю, будет не раньше чем через пятнадцать минут.
– Ты поэтому приехал?
– Не совсем. Еще раньше мне позвонил Меркальский. Сказал, что разбирал вещи отца и нашел что-то важное.
– Он здесь?
– Да. Назначил встречу у паддока.
– Что-то я его не вижу.
– Я ему позвоню и скажу, что приехал.
– Подожди, Валер. А кто убийца-то?
Вместо ответа Самсонов сунул Коровину в руки бумагу, которую взял в архиве, а сам стал набирать номер Меркальского. Сын убитого психолога не отвечал. Старший лейтенант набрал снова. Тот же результат. Подождав несколько минут, Самсонов перезвонил. На этот раз Меркальский ответил через пять гудков.
– Вы приехали?! – спросил он с ходу. Голос у него был встревоженный.
– Да, я у паддока. Где вы?
– Не могу подойти туда. Мне кажется, за мной следят.
– Кто?
– Не знаю. Какой-то мужчина. Я заметил его уже трижды. Давайте встретимся возле конюшен. Это за паддоком, надо пройти метров двадцать. Сверните налево за постройки, я буду ждать вас там. И кстати, вы один?
– Да, – соврал Самсонов. – А что?
– Жаль.
– Почему?
– Если придется арестовать того человека, было бы проще… ну ладно, я вас жду, – быстро закончил разговор Меркальский.
– Ну, что? – спросил Коровин, когда старший лейтенант отключился.
– Говорит, за ним следит какой-то мужик. Назначил встречу за конюшнями. Кажется, это где-то там.
– Что за мелодрама? – возмутился Коровин. – Кому надо за ним следить?
– Ладно, пошли.
Полицейские двинулись вокруг паддока к конюшням. Там толпились жокеи, грумы и тренеры, но с обратной стороны построек, наверное, никого не было, раз Меркальский перенес встречу туда.
– Теперь ясно, как Иртемьев догадался, кто убийца, – заметил Коровин, возвращая Самсонову бумаги.
– Да, – согласился тот. – Теперь да. Если бы этот придурок не начал строить из себя шантажиста, все было бы давно кончено!
Полицейские дошли до конюшен, и к ним тут же направился заметивший их охранник.
– Зрителям сюда нельзя! – проговорил он решительно.
Полицейские продемонстрировали удостоверения.
– Сюда проходил кто-нибудь из зрителей? – спросил Самсонов.
– Нет.
– Уверены?
– Конечно.
– А есть другой вход на территорию конюшен?
– Да, с другой стороны. Но там стоит мой коллега. Никто бы не прошел без пропуска.
– А с пропуском кто-нибудь перед нами проходил? – немного подумав, спросил Самсонов.
– Нет.
Через несколько секунд полицейские свернули за конюшни. Здесь пахло сеном, навозом и лошадиным потом. Вдоль задней стены были сложены мешки с овсом.
– Ну, и где он? – нетерпеливо спросил Коровин. – Опять прячется от мифического преследователя?
– Охранник сказал, что сюда могут попасть только работники ипподрома или люди, имеющие отношение к лошадям. Те, у кого есть пропуск, – сказал Самсонов. – Значит, он есть и у Меркальского.
– Либо он прошел с другой стороны, либо… – Коровин задумался. – Даже не знаю. Не добрался сюда?
– Думаю, он просто пробрался сюда заранее, – ответил Самсонов. – И звонил нам отсюда.
– А как же мужик, который за ним следит?
– Да нет никакого мужика! – отмахнулся старший лейтенант.
– Зачем ему выдумывать?
– А зачем назначать мне здесь встречу и не являться?
Полицейские помолчали, глядя друг на друга.
– Душицкий! – дошло до Самсонова. – Быстрее! – Он помчался обратно, на ходу доставая телефон.
– В чем дело? – крикнул, следуя за ним, Коровин. – При чем тут Душицкий?
– Думаю, ему позвонил Меркальский и вызвал сюда, якобы чтобы продать сведения о Корчаковой. И пока мы его ждем… не знаю, что точно он задумал, но надо предупредить Душицкого, чтобы держался от ипподрома подальше.
– Зачем тогда Меркальский вообще предложил тебе здесь встретиться? – возразил Коровин. – Это нелогично.
Самсонов слушал в трубке гудки. Наконец Душицкий ответил:
– Да?
– Вы сейчас где? – выпалил Самсонов. Они с Коровиным уже обогнули паддок и выбежали на трибуны.
– Только что вошел на ипподром. Тот человек снова звонил, я как раз собирался набрать вас, чтобы…
– Что он хотел? – перебил Самсонов.
– Перенес встречу. Теперь я должен найти его не возле касс, а у фотофиниша. Но там такая толпа, не представляю, как…
– Не вздумайте никуда ходить! – снова перебил Самсонов. – Оставайтесь около входа и держитесь поближе к охранникам.
– Но тот человек…
– Вы меня слышите?! Никуда не уходите, я сейчас подойду!
– Хорошо, жду, – сдался Душицкий.
– К выходу! – скомандовал Самсонов, и они с Коровиным побежали.
Хотя «побежали» – это сильно сказано. Скорее, начали пробираться через толпу зрителей, снующих по проходам между трибунами.
* * *
Убийца сидел на табурете. Снаружи, из-за стен, доносился шум толпы. Он напоминал звук прибоя. Убийца любил ездить на море. Он вспоминал, как родители расстилали покрывало, и они все трое располагались на нем, доставали еду и термос со сладким чаем. Особенно хороши были бутерброды с сыром – на белой булке со сливочным маслом. И, конечно, посоленные помидоры, которые мама аккуратно разрезала пополам, чтобы их было удобнее есть. При каждом укусе из них брызгал сок, он тек по пальцам, и в нем виднелись желтые зернышки.
Убийца поднял голову и посмотрел в зеркало. Тонкие черты лица, светлые волосы, голубые глаза. Он не был похож ни на отца, ни на мать – на своих приемных родителей. Других он не помнил и не хотел знать. Они для него не существовали. Из-за них он оказался в приюте. Жизнь там была для него подобием сна.
Когда отец забрал его оттуда, он увидел совсем иной мир. Такой большой, такой прекрасный! И еще он увидел океан. И лошадей. Отец подарил ему вселенную и саму жизнь, а потом эти…. эти твари забрали его! Изувечили. Конечно, отец был уже стар и больше не ездил с ним на море, но сердце Убийцы разрывалось, когда он видел, что с ним стало. Вернее, что они с ним сделали. И он не находил себе места. Чудовищная женщина из кошмарных снов опять преследовала его, и ее образ смешивался с этими женщинами, посмевшими осквернить его отца!
