— Точно так, мессир. Дважды. На второй раз в атаке участвовал и я. Турки успели его укрепить и понагнать туда столько людей, что некуда шагу ступить. Прижимали нас огнем, не давая приблизиться. Уже на подходе мы потеряли троих рыцарей и немалое число солдат. А затем завязалась рукопашная. Капитану Миранде удалось пробиться с горсткой людей. Ну да разве это сила… Вынуждены были возвратиться в форт.
— Получается, равелин для нас потерян? — строго спросил ла Валетт.
— Получается, так, сир. Теперь уже неясно, как можно его взять обратно, когда турки на нем так тщательно укрепились. Я еще из форта не отбыл, как они уже начали возводить на равелине свой больверк.[55]А там и до капонира[56]дойдет. Скоро будут палить из пушек прямо поверх стен, в самое сердце Сент-Эльмо. — Фадрике смолк, после чего грустно продолжил: — Капитан Миранда говорит, что форт теперь долго не выстоит. Так, считаные дни. У него уже была депутация рыцарей, чтобы официально обратиться к вам за разрешением оставить форт.
— Эвакуация? — метнул взгляд ла Валетт. — Об этом не может быть и речи. Миранде и его людям известно, насколько важна эта позиция. Жизненноважна! И удерживать ее они должны как можно дольше, любой ценой. Это понятно? — он ткнул в сторону Фадрике пальцем.
— Сир, — вздохнул тот, — я ведь только повторяю сказанное.
— Ну да, — чуть отмяк Великий магистр, — разумеется. Извините, молодой человек. Вы послужили хорошо. Ступайте-ка к моему хирургу, пускай осмотрит рану.
— Да это так, сир, царапина.
— Тем более. Значит, возиться не придется. — Ла Валетт нетерпеливым жестом махнул на дверь.
Фадрике с дежурным поклоном покинул кабинет. Когда дверь за испанцем закрылась, полковник Мас, подавшись вперед, оперся о стол локтями.
— Каковы ваши намерения, сир?
Ла Валетт думал, но недолго.
— Миранда должен держаться. К ночи можно поставить гарнизону Сент-Эльмо свежий боезапас и подкрепления.
— Поможет, сир, но ненадолго. Сегодня за полдень я видел, как турецкие инженеры вымеряют место для дополнительных батарей на Висельном мысе и противоположной береговой полосе. Как только там встанут пушки, вся бухта между Сент-Эльмо и этим фортом будет свободно простреливаться. Тогда уже лодки туда-сюда не погоняешь. Гарнизон окажется отрезан. Но и снабжение Миранды — это лишь часть заботы. Главная же сложность в том, как поддержать боевой дух. Если его люди уже обращаются с просьбой оставить позиции, то это первый шаг на пути к мятежу. — Мас вдумчиво оглядел присутствующих офицеров. — Мессиры, я служил во многих армиях, прошел много кампаний и повидал достаточно, чтобы с уверенностью сказать: стихийный бунт — вот главная напасть. Он губит армию не меньше, чем поражение на поле брани. А потому нельзя допустить, чтобы люди Сент-Эльмо по слабости своей отступили.
— Отчего же? — подал голос Стокли. — Будет, безусловно, лучше, если они усилят нас здесь, чем попадут в плен к врагу.
— Ну уж нет. Если Великий магистр позволит им бросить форт, это создаст прецедент. Подаст пример тем в Биргу и Сенглеа, кому не хватает сил вынести осаду. Так что пускай уж лучше остаются на прежнем месте и выиграют для нас как можно больше времени. Я знаю, эта правда сурова. Но у нас нет выбора. Они должны оставаться там, где стоят сейчас.
Ла Валетт раздумчиво кивнул.
— Однако есть риск, что это подхлестнет мятеж. Что едва ли не хуже, чем дать им уйти из Святого Эльма.
— Если их можно убедить остаться и сражаться до конца по собственной воле, — вмешался Томас, — они придадут уверенности и сил всем остальным защитникам острова.
— Интересно, как и чем вы думаете их убеждать? — с досадой спросил полковник Мас. — Они, похоже, уже все решили. И каждый вражеский выстрел по форту будет эту решимость только укреплять.
— Эти люди — рыцари Ордена Святого Иоанна, последнего из великих воинских орденов, что поклялся биться с магометанством и возвратить Святую землю. Нет большей чести для христианина, чем состоять в этом Ордене. И что может ранить сердца защитников Сент-Эльмо больше, чем перспектива покрыть себя стыдом?
— Так что вы предлагаете, сэр Томас? — впился в него взором ла Валетт.
— Я предлагаю, чтобы вы воззвали к их чести; напомнили о традиции, которую они собою являют. Напомнили об их клятве сражаться с врагами христианства до последней капли крови. Но это лишь часть того, что я предлагаю. Одновременно здесь, в Биргу, надо объявить призыв добровольцев, готовых заместить тех, кому недостает силы духа оборонять Сент-Эльмо. Могу предположить, что те, кто знает о состоянии форта лишь понаслышке, охотно пойдут. Если люди из гарнизона Миранды будут настаивать на эвакуации, соглашайтесь, но дайте понять, что место каждого, кто думает отступить, займут трое или четверо честных рыцарей из Биргу. И узнав об этом, дрогнувшие убоятся стыда и бесчестья намного больше, чем смерти. Готов поставить на это жизнь.
— Может дойти и до этого, — уже улыбчиво заметил ла Валетт и обернулся к Масу: — Ну, что скажете?
— А то и скажу, — Мас с лукавинкой усмехнулся в ус, — что репутация англичан как продувных бестий исконно справедлива. Мне кажется, сир, с этого шага и впрямь следует начать. Вопреки тому, что я недавно говорил. В обычных обстоятельствах я бы настаивал на неукоснительной, жесточайшей дисциплине. Тем не менее в отчаянном положении вроде нашего руководствоваться одним лишь принуждением уже недостаточно. Порой надо изыскивать и иные пути.
— Ладно, — ла Валетт побарабанил пальцами по столешнице, — обратимся к их доблести. Сегодня же продиктую воззвание добровольцам, готовым отправиться на выручку Сент-Эльмо. Уповаю на то, сэр Томас, что вы правы и среди нас найдутся сильные духом, которые откликнутся на призыв.
Баррет почувствовал, что все взгляды за столом устремлены на него, и от этого чуть смутился. Но, совладав с собой, сипловато выдохнул:
— Сир. Прошу вашего разрешения первым в список добровольцев внести меня.
Глава 32
Спустя всего сутки места в небольшом отряде добровольцев, отбывающем в Сент-Эльмо, были заняты подчистую. Многим пришлось даже давать от ворот поворот (сказали, что якобы до поры). Сам Роберт Эболийский, странствующий монах, настоял на своем сопровождении этих людей, дабы оказать им духовную поддержку перед битвой. Завершив вечернее собрание, Великий магистр задержал полковника Маса и Томаса у себя.
— Вы уверены в своем решении? — спросил он начистоту. — Знали б вы, как мне не хочется лишаться двух моих лучших советников.
