Стены метнулись вверх. Дух перехватило – как в аквапарке, в чёрной трубе. Удар оказался настолько силён, что в глазах потемнело. Системы «упыря» отчаянно зазуммерили, прося пощады. Их гомон постепенно стихал. Лишь зловещие попискивания, сообщающие о славной гибели силовой аварийки, не умолкали.
Обошлось. Перед глазами вспыхнула схема экзоскелета: несколько суставов светились жёлтым. Ну, жёлтый не красный, жить будем. Мои-то кости все на месте.
– Давай, брат, – отвесил я тумака Альберту. – Поднимайся. До места я тебя доставил.
Я поднял взгляд. На стене темнел барельеф: человекоподобная фигура на троне из ледовых игл. Рогатая голова, трезубец в руках. Дьявол. Ниже металлически поблёскивала дверь. Кто-то до нас распаковал здесь жилой модуль.
Вот и всё. Конец пути. Я подошёл и прикоснулся к сенсорному замку. Если хозяин модуля не задал никаких ограничений, то рисунок на пластике перчаток откроет дверь. И передаст хозяину информацию о госте.
Мембрана раскрылась, и мы вошли в обитель отшельника. Сняли костюмы и двинулись по коридору. Три каюты слева, мембрана санблока справа. Этот модуль был поменьше, чем тот, на «Погибельном Троне». Но общая планировка совпадала. Дверь в кают-компанию открылась перед нами, и я вздохнул с облегчением.
Мать Хаала была здесь. Она успела переодеться в чёрный строгий комбинезон и сидела на диване, прихлёбывая кофе из пластиковой чашки. Нашему появлению Хаала нисколько не удивилась.
– Ты прав, срединник, – буднично сказала она. – Здесь действительно живёт некто сродни нам. Позволь представить тебе господина Шиону Туландера.
– Андрей Перевал, – я протянул ладонь.
Сидящий возле бара человек равнодушно кивнул в ответ на моё приветствие. Грузный, рыхлый – он выглядел нездоровым. На вид ему можно было дать лет пятьдесят. Седые волосы связаны в неопрятного вида хвост, лицо тёмное, изрезанное морщинами. Руку он мне так и не пожал.
Я потянул за собой Альберта. Мы уселись. Едва заметный кивок Шионы, видимо, означал, что мы можем чувствовать себя здесь как дома. Хаала – вот чудеса! – налила нам кофе.
– Вы знаете о моём существовании? – вяло спросил господин Туландер. – Откуда?
Голос его звучал невнятно, как у человека, который долгое время разговаривал только с собой. Движения бессильно обрывались, не находя логического завершения. Казалось, Шиона вообще не видит смысла что-либо делать.
– Пираты высадили нас не где-нибудь, а именно на Сигуне, – сказал я, обращаясь более к Хаале, нежели к Туландеру. – Катер сел неподалёку от входа в пещеру. Какова вероятность этих событий? Можете не отвечать. Я и сам знаю: это чудо.
– Когда человек отправляется за Граалем, – назидательно ответила Хаала, – Господь являет ему чудеса. Грешно сомневаться в его величии.
– Так ты знала, что я ищу Грааль?
– Не совсем. Ты ведёшь игру лжи и притворства, но у нас, дианниток, есть свои пророчества. Хвала Господу, они сбываются. Расскажи нам. Расскажи всё, что знаешь. И прошу тебя: отбрось своё двуличие.
И я начал рассказ.
* * *
Рассказывал я долго. Лонот, Иртанетта, школа экзоразведчиков. Концлагерь на Лангедоке, заговорщики и «Погибельный Трон». Наконец перешёл к теории Гранье.
Слушали меня по-разному. Альберт ёрзал, не в силах сидеть спокойно, вздыхал и ёжился. Хаала вся подалась вперёд; так несправедливо осуждённый выслушивает приговор – вдруг помилуют? Шиона дремал, расплывшись медузой.
– Достойнейшим, значит, осталось найти двоих? – вдруг переспросил он. – Этого, как его… медиатора?
– Медитатора. И огненную демонессу.
– В купности получается…
Он вновь погрузился в свои внутренние сумерки. Я уж решил, что он спит, как вдруг отшельник зашевелился.
– Да, – сказал Шиона. – Истинно так. Не примите слова мои превратно. Но достойнейшим лучше плюнуть на это дело.
– Как плюнуть?
– Слюной – как говорится в писаниях древних сюцаев. Плюгавенький встречался с человеком, занимающим мысли великих.
Шиона умолк – на этот раз надолго. Хаала кашлянула, но никакой реакции не последовало.
– Омерзительный тип, – заметила она. – Хороши же мы, коль из всех людей судьба столкнула нас именно с ним. Но Господь сражается любым оружием. Смиримся с этим.
Я промолчал. Пока Туландер не заговорит сам, тормошить его бесполезно. «Ничтожнейший» и «плюгавенький» родился на Иньчжоу-3. Недеяние на этой планете ценится очень высоко. Иньчжоулане с рождения обучаются высшей праздности.
Я налил себе ещё кофе. Добавил ликёра «Вааанааа Тааалллиииннн» (древняя и очень редкая марка, почти в неизменности просуществовавшая несколько веков) и уселся на подлокотник кресла, наблюдая за отшельником. В Лоноте, глядя в Морское Око, я решил, что мы чем-то схожи. Как оказалось – нет. Туландер напоминал толстенького китайского божка – но не весёлого, как их изображают в храмах, а брюзгливого.
– Поганенький не скажет зря. Чаяния прекраснодушных обречены на провал. Дело в том, что человек, которого ищут прекраснодушные… медитатор… он…
– Да кто же он? – не выдержала Хаала. – Скажите же наконец, хватит мычать!
– Он даос деревянного служения.
– Чего?
Шиона повторил. И добавил:
– Никудышненькому очень жаль. Но медитатор – звено в цепи причин, приведших бесполезного на Сигуну. Как говорится, благородный муж да соразмерит силы с предначертанным. И коли окажутся препятствия непреодолимыми, то утешится мудростью мудрых.
Водянистые глазки Шионы смотрели то на меня, то на монахиню:
– Убогонький просит снисхождения. Достойным не покинуть Сигуну: ведь мёртвые следуют за живыми, как иероглиф «извергнуть» следует за иероглифом «пища».
– Ты о тварях, что живут у озера?
– Осмелюсь поправить: об одной твари. Да не обманут доблестного мужа многочисленные обличья зла.
Значит, я был прав.
– Эти не проблема. Я их перебью.
– …
Паузы в разговоре – серьёзное испытание. Пообщавшись с Туландером, я стану средоточием спокойствия. Если Хаала его раньше не придушит.
Наконец Шиона ответил:
– Достойный муж умеет воодушевлять сердца. У малосмысленного есть пинасса. Найдётся и запас топлива. Но медитатор обитает на Терре Савейдж. Для упорных духом нет невозможного, однако кто проложит курс?
– Я.
Брови отшельника прыгнули вверх:
– Да простят невежество и самомнение хиленького, но пол и цвет волос благороднейшего из мужей…
– У него счётчица в окраинниках, тупоумный ты червяк! – рявкнула монахиня. Туландер при этих словах радостно закивал. – Ты тупой, Шиона. Ты очень тупой, понимаешь это? И оттого наводишь на мысли о грехе.
