– Это проблемы Пруста, а не наши. Пруст согласился на приезд Хэя – пусть объясняется с Бэрроу.
– Мы могли сами поехать в Кембридж. Почему мы не поехали в Кембридж? – Сэм снова воспользовался приемом, которому научился у Кейт: ответил на собственный вопрос: – Потому что ты уже позвал Хэя сюда, не посоветовавшись ни со мной, ни с Прустом…
– Сэм?
– Что?
– Ты слышишь?
Разъяренный голос становился все громче. Один голос – Харбарда. Саймон и Сэм бросились в приемную.
Саймон почему-то чувствовал странную отчужденность. Он ободряюще улыбнулся Джонатану Хэю, который явно ощутил при его появлении облегчение.
– Тут, наверное, произошла какая-то ошибка, – обратился он к Саймону. – Кит говорит, что я вам не нужен.
– Кит ошибается.
Харбард повернулся к Сэму:
– Что происходит? Меня вам уже недостаточно? Вы отсылаете меня и вызываете моего друга и коллегу, даже не поставив меня в известность?
– Кит, я понятия не имел, что тебя не предупредили, – сказал Хэй, похожий на провинившегося школьника в кабинете директора. – Слушай, мне правда очень неловко. – Он покосился на Саймона, явно надеясь на его помощь. – Как и сказал Кит, мы друзья, и…
Комботекра уже взял себя в руки.
– Сюда, прошу вас, профессор Хэй, – сказал он, уводя Хэя из приемной. Дверь за ними захлопнулась.
– Шесть-шесть-три-восемь-семь-ноль, – продиктовал Саймон, глядя на Харбарда. – Номер службы такси. Если машина не появится в ближайшие пять минут, позвоните им. Запишите на наш счет.
Он повернулся спиной к разгневанному профессору и поспешил за Сэмом и Джонатаном Хэем.
– Что ты ему сказал? – спросил Сэм.
– Пролил бальзам на его израненную душу и успокоил.
– Да уж, не сомневаюсь.
– Надеюсь, это действительно так, Саймон. – Хэй по-прежнему был встревожен. – Бедный Кит. Я не слишком рад… тому, что это произошло. Вы могли меня предупредить…
– Джонатан, – Саймон положил руку ему на плечо успокаивающим жестом, – я знаю, что Кит ваш друг и вы не хотите его обижать, но дело гораздо важней. Четыре человека погибли.
Хэй кивнул:
– Простите. Вы же знаете, я рад помочь, если смогу.
– Вы уже очень помогли, – ответил Саймон. – Вот почему наш инспектор хочет с вами встретиться. Сержант Комботекра подтвердит, что Пруст редко выражает желание с кем-нибудь встретиться лично.
– Ну… м-м… – Сэм закашлялся, чтобы не отвечать. Дурная идея – ругать своего начальника перед посторонним.
Джонатан Хэй взглянул на Саймона. Сэм тоже. Саймон молчал. Обычно он будоражил всех своим внутренним напряжением, которого не мог скрыть, сейчас же в голове была поразительная ясность. Рассказать все Сэму или Норману он не успел, но последний кусочек головоломки встал на место несколько минут назад, в кабинете Нормана. Если я захочу…
Они вошли в зал совещаний, где ждал Пруст. С необычайной вежливостью инспектор приветствовал Джонатана Хэя. Даже сказал, что рад его видеть. Он выглядел нелепо рядом с подносом, на котором теснились чай, кофе, молоко, сахар, чашки, блюдца и впечатляющая гора печенья. Наверняка опорожнил целую коробку. Поднос был покрыт салфеточно-кружевной хреновиной, правильного названия которой Саймон не знал. Интересно, это Пруст сам придумал? Или Сэм? Саймон рассказывал обоим, что Хэй привык к роскоши Уивелл-колледжа.
– Чаю, профессор? – осведомился Пруст. – Кофе?
– Я обычно не… А, какого черта. Кофе. Спасибо. С молоком, одна ложка сахара. – Хэй покраснел. – Если переберу кофе, начинаются проблемы с желудком, но от одной чашечки вреда не будет. Мятный чай в какой-то момент надоедает.
– Я сам обычно пью зеленый чай, – сказал Пруст. – Но его тут нет, так что рискну тоже приложиться к кофе. Сержант? Уотерхаус?
Оба кивнули. Пруст что, действительно намерен приготовить напитки всем четверым? Невероятно, но, похоже, так. Саймон смотрел, как шеф наливает в чашки сперва молоко, потом чай в две из них, в одну из этих насыпает сахар, а в другие две чашки – наливает кофе и тоже насыпает сахар. Он знает, что Сэм пьет без сахара, а я с сахаром, – заметил и запомнил на будущее. Саймон почувствовал прилив симпатии к Снеговику.
Пруст выстроил чашки на столе и окинул довольным взором, восхищаясь своим маленьким представлением. Хэй тем временем рассказывал Сэму о своей поездке в Спиллинг, о том, сколько пришлось добираться из Кембриджа. Сэм его об этом спросил? Саймон, по крайней мере, не слышал.
– Эта А-14 просто мука мученическая, – говорил Хэй. – Бампер к бамперу, ползешь вперед как улитка. Вечно там аварии.
– Но сегодня вы избежали А-14, – встрял Саймон.
Хэй смутился:
– Нет, я…
Тут он заметил направляющегося к нему Пруста, улыбнулся, протянул руки за чашкой с кофе… А потом увидел, что именно инспектор держит в руках, и отступил на шаг.
Это были наручники.
– Джонатан Хэй, я арестовываю вас по обвинению в убийстве Джеральдин и Люси Бретерик, – объявил Пруст. – А также в убийстве Энкарнасьон и Эми Оливар, ваших жены и дочери.
Пятница, 10 августа 2007
Я бреду, не глядя по сторонам и ни с кем не заговаривая. Бесконечная сеть пригородных улочек. Только заметив вдалеке картинную галерею и Центр альтернативной медицины, понимаю, что я в Спиллинге.
Перед картинной галереей фонарный столб с прикрепленной к нему урной; на самом верху банка из-под пива и останки кебаба. Я кладу сверху пластиковый пакет и прижимаю всю стопку. Шприц, окровавленный халат – я их никогда больше не увижу.
Уже отхожу, когда вспоминаю про третий предмет в пакете, книгу в черной обложке. Испанскую. Останавливаюсь. Я хочу оставить ее там, где она есть, понимаю, что так и следует поступить, – но не могу. Оглядевшись и удостоверившись, что на меня никто не смотрит, возвращаюсь к урне. Но оказывается, на меня все же смотрят: старик на скамейке через улицу. Пялится. И не собирается отводить взгляд. Поколебавшись несколько секунд, решаю, что это не имеет значения. Каждое, даже самое маленькое решение дается с трудом. Вынимаю пакет, достаю книгу. Открываю ее. Внутрь вложено письмо на маленьком разлинованном листке бумаги, но в нем ничего интересного – просто записка, которую кто-то написал Энкарне Оливар, с подробным описанием, когда они уезжают и на сколько, и с деталями про школу Эми. В данный момент это слишком сложно для моего понимания. Адресовано «дорогой Энкарне», но от кого – не знаю, потому что подписи нет. Странно.
Засовываю письмо обратно в книгу, кладу пакет в урну и иду домой. Понадобится не меньше получаса. А то и больше. Ступни болят от беготни по битому стеклу. В кошельке есть деньги, я могу взять такси. Почему же я не пытаюсь добраться до дома как можно быстрей? Что со мной не так?
