заряжая молчание всеми невысказанными мыслями драконов. Оба чувствовали, что любое слово способно привести к очередному конфликту, и оба понимали, что это недопустимо. Насытившееся тишиной напряжение можно было резать ножом, так что они молчали, присматриваясь друг к другу. В голове короля мешались слова самых разных существ, говорящих о его связи с этой девушкой. И он видел в ней это. Видел свою судьбу.
Как можно было сразу не влюбиться? Как можно было допустить, чтобы она оказалась не в его руках, а рядом с Артаном? Селеста слишком нежная, доверчивая и добрая. Она нужна ему, чтобы он чувствовал границы, после которых начинается чистейшая тьма. И в то же время Ник боялся, что именно рядом с ней пересечет грань, после которой не будет возврата. Слишком сильные эмоции она будила в нем. Желание защищать и оберегать, и в то же время обладать, поглотить, как нориус поглощает солнечный свет. Утянуть за собой во тьму, чтобы девушка увидела все оттенки черного. Чтобы приняла его суть и сказала, что чувствует то же самое.
Никлос тоскливо вздохнул, смакуя во рту сладость настойки. И встал с места, подходя к подопечной и протягивая руку:
– Пора, моя девочка, объявить о войне.
* * *
Побережье встретило их густым, как взбитые сливки, туманом. Над ними ближе к скалам звучали печальные крики чаек, море скрывалось в тусклой белизне, и не было видно береговой линии. Промозглая сырость освежила мысли королевской пары, и они переглянулись, крепче держась за руки. На грани чувствительности просыпалась связь ариуса и нориуса, в любой момент готовая атаковать врага.
Оставались считанные минуты до конца дня, и Никлос склонил голову, прислушиваясь. Что-то было сильно не так. Этот туман, такой нехарактерный для вечернего времени, слишком густой, подозрительно хорошо прятал воду, и нельзя было разглядеть, есть ли там спрут или иные воинственные твари океана. Туман гасил звуки, делая это место глухим, будто пробки в уши вставили, из-за которых почти ничего не слышно.
– Нет всплеска, – внезапно сказала Селеста. – Волны набегают на берег и утаскивают камни – не слышу этого, – коряво дополнила она, разрывая связь и делая несколько шагов вперед.
– Осторожнее! – воскликнул король, идя следом.
Вот они дошли до мокрых камней и песка, но ничего не изменилось. Они продолжали путь, перед ними проступало морское дно, заполненное ракушками, камнями и ссохшимися морскими звездами. То здесь, то там появлялись дохлые медузы и отчаянно шевелящие жабрами рыбы. Однако не было воды. Не было шума прибоя.
– Куда делось море? – оглушенная вакуумной тишиной, прошептала Селеста, разворачиваясь к Никлосу.
Ответ пришел, когда стелющийся внизу туман, сначала медленно, а потом все резвее и резвее заскользил в стороны. Свет, еще исходивший от спрятанного за облаками закатного солнца, померк, уступая место непроглядной, жуткой тьме, идущей со стороны горизонта. Гигантская волна, набирая скорость, приближалась к побережью, грозя затопить и столицу, и стоящий на скальной возвышенности королевский дворец.
– О, пресвятая Клэрия! – воскликнула девушка, тогда как король резко развернул ее к себе, сжимая до боли ее пальцы.
– Доверься мне, Сэлли, иначе от города ничего не останется! – закричал он ей в лицо, видя, как паника стремится накрыть подопечную с головой, превращая в безумного, испуганного зверя. Девушка отчаянно закивала, упрямо стискивая зубы и закрывая глаза. Тотчас ее фигуру окутала дымка ариуса, и аналогичная, но черная, возникла вокруг короля.
Они закружились, как в танце, сплетаясь в черно-белую косу, скрывая тела под куполом, а позже, разойдясь, открыли крупного черного дракона и обнаженную деву, лежащую на его хребте. Она прижималась к туловищу, будто слилась с его чешуйчатой блестящей кожей, и ариус с нориусом ласкали женскую плоть, так же нежно обволакивая тело дракона, испустившего в небо струю красно-зеленого пламени.
Зверь со своей ношей взмыл ввысь и ринулся в сторону морского вала. От него рванулась черно-белая тьма и, как широченный канат, с каждой миллисекундой становящийся все шире и шире, ударила в волну, будто она – земная твердь, задерживая на месте. А после, заарканив и разойдясь на многокилометровую ширину, обратила воду вспять и прибила ко дну, возвращая морские границы.
Сплетенная сила ариуса и нориуса играючи утихомирила разбушевавшийся океан, усмирив и последующие, менее мощные волны, сглаживая воду до зеркального спокойствия. Дракон и дева пролетели вдоль побережья, зорко выискивая неприятеля. Берег и дно морское были чисты – не обнаружилось ни единого подводника, как и следов сгинувших после случившегося в Нимфеуме шелки.
Но на этом все не закончилось: терялся контроль над переплетенными силами. Вобрав в себя две души, две полярности, готовящихся противостоять всем сущностям подводного мира, этот симбиоз будто породил новый единый разум. И он желал бо´льшего. И нориус как главный проводник желания подмял под себя ариус, расползаясь над водой жирной маслянистой кляксой с жалкими белыми вспышками, пытающимися выбраться из вязкого болота. Сгустки, как чернила каракатицы, соединились в единое целое, расползаясь прочным и твердым ковром по воде. Такой была королевская воля – подавить и подмять океан, сдавливая желанием власти. Никто не имеет права вставать против Каргата!
И черная жижа погрузилась в воду, опускаясь на дно и углубляясь так далеко, что достигла первого населенного русалками подводного города. Прозвучал вибрирующий горн тревоги, подводные обитатели ринулись кто куда, даже не пытаясь защищаться, но тьма выуживала из воды воздух, глуша их сознание, забирая жизни. И нориус не знал пощады, как и чувства насыщения. Находясь за многие километры, осколки сознания Никлоса, вбитые в силу нориуса, лишь подливали масла в огонь, разбуженные обжигающим голодом.
Сила набухала, укрепляясь, и, как ненасытная пиявка, вытягивала энергию из ткани мироздания. Нориуса и ариуса становилось больше, их злой симбиоз устремился в глубины океана, а дракон и дева, замершие над водой, сплетались и темнели на глазах, трансформируясь в нечто иное, одержимое невыносимым голодом.
Звучали крики боли, агонии и отчаяния. Многотысячное морское поселение вымирало минута за минутой, а сила продолжала выискивать разум на океанских просторах, готовясь броситься на другие города новыми смертельными кляксами, собираясь сделать подводный мир безжизненным, лишенным разума, пустым.
И в тот миг, когда она ухватила нечто древнее, могущественное, сбившее ее ментальные щупальца и тем самым покончившее с преобладанием тьмы, все рухнуло. Пронзительный крик пронесся над водой, и на берег пали мужчина и женщина.
Вновь раздался полный безысходности женский крик. Обнаженная девушка загребала руками мокрую гальку, прижимая ее к груди, тем самым нанося себе сотни ран в попытках заглушить душевную боль. Она продолжала стонать, слыша в голове тысячи вибрирующих воплей погибавших русалок.
