пор, пока Морген не уничтожит этот отвратительный и бесполезный процесс вообще.
Морген поднялся и хмуро посмотрел на пятна грязи на своей белой мантии. В мгновение ока его одежды снова стали чистыми, за исключением пятна, оставленного Нахтом. Он отвернулся и глянул на готлосскую заставу на той стороне моста. Пришло время переправиться, похоронить тела и убрать то, что, без сомнения, представляло собой омерзительный бардак. Он взглянул на свою армию. Как заставить пятнадцать тысяч мужчин и женщин, в том числе более тысячи кавалеристов, перебраться по мосту, по которому едва ли проедут два всадника бок о бок?
«Прости генерала Миссерфольга, – предложил Нахт. – Пусть они думают, что ты великодушен».
«Я действительно такой».
– Встань, – приказал Морген Миссерфольгу, и тот вскочил на ноги, отчаянно пытаясь угодить богу, которому теперь поклонялся всей душой. Идеальная лояльность. – Я решил простить тебя за сомнения в моих приказах.
Миссерфольг залился слезами благодарности как ребенок.
– Перестань. – Миссерфольг смахнул слезы и застыл на месте. – Ты по-прежнему мой генерал. Ты поведешь мою армию.
Миссерфольг низко поклонился:
– Да, господь мой.
– Переправь войска по мосту в Готлос. Похороните тела в башне. Отчистите там все. Теперь это Зельбстхас. Я хочу, чтобы здесь не осталось ни пятнышка.
– Он станет идеальным.
«Долбано идеальным».
– Мы оставим на заставе минимальный гарнизон, чтобы они могли удержать его в случае нападения, когда мы двинемся на Унбраухбар.
Миссерфольг снова отвесил поклон и принялся отдавать приказы. Морген задумчиво посмотрел на мост. Он был возведен из камней с голову и, скорее всего, за много тысяч лет до появления Зельбстхаса и Готлоса. Морген понятия не имел, кто построил этот мост.
«Он слишком маленький», – подумал он.
Готлос вскоре станет частью Зельбстхаса, и их должен соединять не древний мост, рассыпающийся от старости. Нужно нечто большее.
«Подожди», – сказал Нахт, когда Морген двинулся к мосту.
Взглянув на Отражение в луже, Морген спросил: «Чего мне ждать?»
«Побудь здесь, пока армия не переправится. Я хочу, чтобы ты увидел кое-что».
Морген хотел было проигнорировать советы Отражения, но засомневался – ублюдок мог именно этого и добиваться.
«Хорошо».
Несколько часов спустя, когда последние отряды армии Зельбстхаса переправились в Готлос, Морген стоял на вершине моста, глядя на Зельбстхас. Он моргнул, из глаз у него потекли слезы. Засохшая кровь хлынула из его рук, когда он привычно ковырялся в них.
Насколько хватало взгляда, земля была истоптана, разорвана в клочья пятнадцатью тысячами солдат и тысячами лошадей. Отправившись на войну, он разорил свой прекрасный Зельбстхас.
«Мы еще даже не сразились с врагом ни разу. Что я наделал?»
– Это пустяки. Я могу это исправить, – Морген обратил на холмы свою божественную волю, чтобы они вновь стали совершенными.
Ничего не произошло.
Морген понял. Стоя на мосту, он уже находился не в Зельбстхасе. Иллюзорная граница, проходящая только в душах людей, остановила собой веру его последователей.
«Сейчас я могу рассчитывать только на веру в меня моих солдат».
Он почувствовал себя маленьким и слабым.
Морген подумал, что если он вернется в сферу влияния, определяемую верой жителей Зельбстхаса, то сможет исправить нанесенный ущерб, и шагнул было в ту сторону. Но тут же остановился. Вера его последователей определяла границы его влияния. За пределами Зельбстхаса мало кто поклонялся богу Геборене, хотя храм в Гельдангелегенхайтене скоро это изменит. Вести войну можно разными способами.
Если он сейчас вернется в Зельбстхас, а потом не сможет пересечь границу Готлоса, ему придется вернуть армию и заново переправиться вместе с солдатами. Именно их вера позволила ему пересечь эту границу. В самом лучшем случае это будет неловким признанием собственной слабости. Того, что он нуждается в них. В худшем – солдаты сочтут это изъяном в своем боге. А он не мог позволить своим солдатам усомниться в нем.
«Вот чего и добивается Нахт?»
Возможно, его Отражение пыталось загнать его на неправильную сторону моста, где Морген окажется беспомощным?
Морген с тяжелым сердцем повернулся спиной к оскверненному солдатами своему прекрасному Зельбстхасу. Как стремление к совершенству могло привести к тому, что земля разорена и опустошена? Но с восстановлением ущерба придется подождать до его, Моргена, возвращения. Однако ощущалось это как провал его начинаний, притом в самом неожиданном месте.
Холодный дождь обрушился на него, едва он сошел с моста на истоптанную землю Готлоса. В считаные мгновения он промок насквозь, струйки ледяной воды с волос затекали в глаза.
«На этой стороне реки я могу гораздо меньше».
Но насколько меньше? Конечно, по сравнению с общей верой всего населения Зельбстхаса вера пятнадцати тысяч воинов, можно сказать, ничего не значила. Он хотел сделать себя сухим усилием своей божественной воли, но не произошло ровным счетом ничего. Не успел он сделать и десяти шагов, как грязь обляпала весь подол его белого одеяния.
«Я должен развернуться и двигаться домой».
Мог ли он положиться на генерала Миссерфольга в деле завоевания Готлоса? Справится ли генерал без него?
Да.
Но мог ли он быть уверен, что генерал все сделает правильно, самым идеальным образом?
Морген вздохнул, запустив пальцы во влажные волосы.
«Нет».
Подойдя к заставе, он вытер слезы. Здесь, на готлосской стороне реки, воняло еще сильнее. И при жизни-то солдаты на заставе относились к своим обязанностям спустя рукава. Фактически она находилась в руинах башни, которая была готова обрушиться сама по себе в любой момент.
«Пятнадцать тысяч святых воинов Зельбстхаса быстро приведут здесь все в порядок. Уже завтра мы двинемся дальше».
Эта мысль успокоила его. Когда Миссерфольг нашел его, чтобы сообщить – в подвале башни обнаружена живая кёрперидентитетка, – глаза его уже были сухими.
– Я хочу, чтобы каждый камень здесь был отчищен, – сказал он генералу Миссерфольгу. – Завтра мы двинемся на Унбраухбар.
Глава тридцатая
Я не крал эту вещь, я одолжил ее, просто никому не сказал об этом.
Нет, я ее не отдам.
Клептик-аноним
Штелен и Лебендих шагали на юг, мечница – очень медленно. Клептик в очередной раз задумалась, тишина, которая окутывает их – уютная или неудобная? Злилась ли Лебендих или слишком устала, чтобы говорить, или просто думала о чем-то своем? Штелен хотелось спросить, о чем именно, но если тишина была уютной для Лебендих, то, скорее всего, это все испортило бы.
Она вспомнила, как хотела убить Лебендих в той заколдованной роще. Подстегнул ли ее к этому какой-то бог, дух, который владел этим местом, или это было ее собственное желание? Конечно, будь Лебендих связана Кредо Воина, все стало бы гораздо проще.
