В конце фразы его голос стал еще глубже.
— Пойдем-ка лучше внутрь, пока Тед не исчерпал запасы своего обаяния и темы для разговоров с Дюком. — Бросила я, стараясь казаться небрежной, несмотря на то, что мой пульс подскочил. Я отстранилась от перил и направилась к двери.
— Теперь я верю, что вы с Тедом больше, чем друзья.
— Хорошо. — Ответила я и потянулась к двери, не сводя с него глаз.
Обычно такой жесткий напряг быстро доводит меня до ручки, и мне надо как-то действовать, чтобы избавиться от него. Я была готова вернуться в офис или подраться — что-нибудь, что угодно, лишь бы только это напряжение между нами прекратило накаляться, а энергия его льва перестала танцевать на моей коже.
— И успокой своего зверя, а то перекинешься прямо тут, на ступеньках. — Сказала я, понизив голос.
— Я и близко не подошел к той черте, где теряю контроль над своим львом, и ты это знаешь. Ты и сама к этой черте не подошла. — Произнес он и понюхал воздух, как будто пытался втянуть побольше вкусного аромата из него. — И все же я чую твою львицу. — Он провел подушечками пальцев вниз по своей руке, как будто трогал что-то совсем иное. — Я чувствую твою силу на своей коже — так же, как и ты чувствуешь мою.
Будь он одним из моих женихов, эта фраза сошла бы за неплохую прелюдию, но, поскольку речь шла об Олафе, не могу сказать, что я возбудилась. Пульс у меня ускорился, сердце застучало в ушах, но не из-за того, что я завелась. Разве что кто-то считает страх сексуальным. Впрочем, погодите. Олаф считает.
Дверь позади меня распахнулась, но я была так сосредоточена на Олафе, что это застало меня врасплох. Я даже ойкнула — так, как ойкают только женщины в подобных ситуациях. Пульс забился у меня на шее, как пойманный в ловушку зверь. Я никак не могла проглотить его, чтобы заговорить с Эдуардом, который показался в дверном проеме.
— Народ, вы идете? — Поинтересовался он в дружелюбной манере Теда, хотя выражение его лица соскользнуло с теплого тедовского к эдуардовскому льду буквально за секунду, так что эта фраза совершенно не вязалась с его лицом.
Олаф заговорил тихим, рокочущим шепотом.
— Ты бросилась к нему так, как это делает женщина, которая уверена, что мужчина ее защитит. Только добыча ищет убежища в чужих руках.
В этот момент я поняла, что запахло жаренным. Если в голове Олафа я из списка собратов-хищников перейду в список добычи, то мы окажемся в таком глубоком дерьме, из которого как минимум один из нас троих не выйдет живым, а если все будет совсем плохо, то даже двое, а то и трое.
40
Я смотрела на Олафа и думала: «Вот оно. Мы должны его убить.». Львица подобралась внутри меня, как если бы готовилась к прыжку — словно она могла помочь мне драться против него. Моя рука уже тянулась к пистолету, но Эдуард выбрал вариант получше. Он повернулся к копам у себя за спиной и сказал:
— Ребят, дайте нам пару минут. — После чего он закрыл дверь, чтобы у нас появилось немного приватности.
— Анита доверила тебе свою безопасность, когда во Флориде в нас чуть не врезалась машина. — Произнес Эдуард, и Тед соскальзывал из его голоса так же, как и с лица.
Олаф замер — все его тело отреагировало на эту фразу. Мой пульс замедлился, и на место страху перед тем, с чем я столкнулась сейчас, пришло воспоминание о страхе из прошлого. Мы тогда целой толпой набились в машину во время охоты за монстром во Флориде. Так вышло, что я оказалась на коленях у Олафа, потому что больше сидеть было негде. Сейчас это звучит глупо и беспечно, но тогда в этом был смысл. По дороге в нас чуть не врезалась чужая машина, и только благодаря навыкам нашего водителя мы избежали аварии, и наша тачка не перевернулась. Тот факт, что в тот момент я не была пристегнута, хотя всегда соблюдаю технику безопасности… Я думала, что это конец, но Олаф обхватил меня руками. Он защитил меня силой своих рук, обернувшись вокруг меня всем телом. Он весь сосредоточился на том, чтобы мы с ним оставались на месте. Я тогда прижалась к нему, зарылась лицом ему в шею и держалась за него изо всех сил, а самое странное — в тот момент я совершенно точно знала, что он защитит меня даже ценой своей собственной безопасности. В тот миг вся его сила, которая прежде меня пугала, стала моим щитом.
— Да, доверила. — Сказала я с едва заметным придыханием.
Львица на тропе внутри меня расслабилась. Она перекатилась на спину на темной земле, вспоминая ощущение силы Олафа. Она совершенно не скрывала того факта, что ей нравился его лев, и что она нуждалась в партнере. Я ей сказала, что его она не получит, но проблема была в том, что я просто не могла предложить ей кого-то другого. Среди всех моих неприкаянных зверей она громче всех тосковала о своем одиночестве.
— Ты не воспринял Аниту, как добычу, когда спас ее в машине. — Фраза Эдуарда была утверждением.
— Не воспринял. — Произнес Олаф так, будто ему не слишком нравился этот ответ, хоть это и была правда.
— Тот факт, что ты защищаешь того, кто тебе дорог, не делает этого кого-то слабее, Олаф. Это делает сильнее тебя самого. — Сказал Эдуард.
Олаф нахмурился. Даже сквозь темные очки было видно, как сильно он старается понять то, о чем говорит Эдуард.
— Когда Анита доверила мне свою безопасность, это было… приятно.
— Именно так ты себя и чувствуешь, когда защищаешь женщину, которая тебе дорога.
Олаф уставился на него, хмурясь так сильно, что его приятное лицо исказили линии, которых я прежде не замечала — они будто наметили тень того, каким он мог бы стать через пару десятков лет.
— После этого она помогла мне пытать официантку в ресторане. — По голосу было слышно, что он колеблется, как будто разговаривает сам с собой. Я уже не могла объяснять Олафу, что да как, но Эдуард, очевидно, был по-прежнему за рулем этого смыслового автобуса, потому что он разъяснял все очень четко.
— Стала бы ты играть в ту маленькую игру с подозреваемой, если бы не пережила момент доверия с Олафом в машине?
Я задумалась над ответом — серьезно так задумалась. Пугать официантку мне не понравилось, но она содействовала похищению
