Судислав по приказу Ярослава Хромого был схвачен и посажен в поруб (1036 г.), Ярослав стал контролировать оба княжеских стола.
Княжеский «знак» в виде двузубца предположительно соответствовал главному русскому княжескому столу – Чернигову (а до него Сугрову?). Лишенный наследства Владимир Древлянский придумал для себя новый «знак» – трезубец (Владимир-Волынский?). Отобрав у Ярополка Новгород, Владимир Древлянский ввел для него новую собственную символику: трезубец с мечом в качестве среднего зубца. Для киевского стола он также несколько модернизировал свой трезубец, расположив на вершине среднего зубца солнце. Будучи князем Новгорода, Ярослав мог пользоваться знаком в виде трезубца с мечом, а переехав Киев – уже другим знаком, в виде трезубца с солнцем. В этой связи не кажется странным тот факт, что на несколько десятков русских князей из разных поколений в источниках обнаруживаются лишь 13 видов ранних княжеских знаков/символов. Отметим еще, что разные династии напрочь не признавали символику друг друга. Так, например, Святополк сначала пользовался двузубцем своего отца Ярополка. После же того, как он посадил в Чернигове сына Мстислава, а сам сел на княжение в Киеве, им был модернизирован для Киева черниговский двузубец, на одну из вершин которого был помещен крест.
Конкретно упомянутый выше новгородский знак трезубца с мечом на среднем зубце, найденный в Тмутаракани[428], в статье С. В. Белецкого приписывается вовсе не Ростиславу, а Евстафию (якобы сыну Мстислава) – на самом деле выдуманному историческому персонажу. Появление на страницах киевских летописей виртуального Евстафия Мстиславича и его ранняя смерть дали редакторам ПВЛ возможность приписать Ярославу Хромому владение Черниговом, чего на деле никогда не было. В Люберецком синодике приведен очень подробный список всех черниговских князей и их родственников, начиная с Мстислава Черниговского и его жены Анастасии, но такого человека, как Евстафий Мстиславич, здесь попросту нет[429].
Выскажем здесь же собственное предположение относительно того, что собой представлял этот особый символ (знак/тамга двузубец «Y»), который использовали русские князья. Скорее всего изначально это схематичное изображение предмета, который у казаков называется агач: деревянная подставка для руки при охоте с хищной птицей, соколом или ястребом. Если охота оказывалась слишком длинной, а птица – слишком тяжелой, агач упирали в переднюю луку седла, давая руке возможность передохнуть. Соколиная охота являлась исключительной привилегией князя, поэтому именно агач мог стать естественным символом княжеской власти. Этого предмета не имел ни один из его подданных. Впрочем, со временем смысл изображенного на княжеском знаке предмета стал забываться. Не посвященный во вложенный в него смысл (и тем более не знакомый с княжеской соколиной охотой) байстрюк Владимир Древлянский добавил к своему знаку (символу) центральную линию (сотворив т. н. трезубец «Ψ»), вместе с тем сделав изображенный на нем агач непригодным даже к виртуальному использованию.
Ранее мы уже отмечали, что отец Ростислава Владимир (Вальдамар) является сыном шведской принцессы Ингигерд и, предположительно, ее любовника – ладожского ярла и княжеского воеводы Эйлифа Рёгнвальдссона. Данная гипотеза имеет сегодня все возможности для строгой научной проверки.
С 2006 г. в России и США стартовал проект анонимного обследования гаплотипов «династии Рюриковичей» (псевдо-Рюриковичей), который мог бы подтвердить или опровергнуть наше предположение. К сожалению, судя по опубликованным данным, ни один из потомков Ростислава в нем пока не фигурирует[430].
Глава 71. Свеи (Домар из Хагстугана) в Полоцке (1055–1067 гг.)
Твой драккар на дне лежит,
Сердце пламенем горит.
И прохладны воды в море,
Но душа не знает горя.
День придет, наступит час.
Смерть ждет каждого из нас!
Песня из сериала «Викинги»
Надпись рунами (примерно середина XI в.) на гранитном камне из Хагстугана (Сёдерманланд, Швеция), где упоминается Домар, – расположена на теле высеченного здесь змея, как бы обвивающего камень, в связи с чем ее обычно представляют разделенной на две части: лицевая сторона (А) и обратная сторона (В).
A: fiuriR. kurÞu. at. faÞur. kudan. tyrÞ. trikela //. at. tumara. miltan.
urÞa uk. mataR // kuÞan. Þat. um han i uilukÞ
B: ha fl kirdu. o
«fiuriR сделал (памятник) по отцу, доброму, знаменитому почестями, по Домару, милостивому на слова и щедрому на пищу, так что (в его честь) они камни воздвигли. Он пал в Гардах»[431].
Домар был, по-видимому, знатного происхождения, что можно заключить из определений: «знаменитый почестями», «милостивый на слова», «щедрый на пищу». Подобные фразы в обиходе могли относиться к ярлу или хёвдингу.
В XI в. в Восточной Европе свеи служили, как правило, у полоцких князей. В середине XI в., к которому относится надпись на камне, в Полоцке правил Всеслав Вещий (Брячиславич), ведший активную наступательную политику. Примерно до 1065 г. он вполне мирно уживался с другими князьями Руссии, однако много воевал в Прибалтике. Русские летописи очень скупы на информацию на данную тему, поэтому сделанные здесь выводы скорее предварительные. Предположительно в промежутке между 1050 и 1060 гг. Всеслав захватил почти все прибалтийские земли, кроме занятых ятвягами и пруссами на юго-западе за Неманом и эстами на северо-востоке близ Финского залива. В 1060–1065 гг. очередь дошла до эстов и северных дреговичей, но здесь Всеславу пришлось столкнуться с сильным противодействием новгородского и киевского князей, которые также претендовали на дань со своих соседей.
Судя по датировке поминального камня, скорее всего Домар из Хагстугана возглавлял отряд наемников из свеев у Всеслава Вещего, а погиб в жестокой битве на Немиге 1067 г., когда, согласно ПВЛ, войско Всеслава потерпело поражение в противостоянии с объединенным войском троих князей – Изяслава, Святослава и Всеволода (на самом деле – только двух князей: Святослава и Всеволода).
Глава 72. Свеи (Ингирунн Хёрдсдоттир) в Полоцке, Киеве (1060 г.)
У окна сидела принцесса-красавица,
Все по ней вздыхали, никто ей не нравился.
Умели вельможи говорить по-разному,
А принцесса умела только отказывать.
«У окна сидела принцесса», французская баллада
Имя Ингирунн – дочери Хёрда – упомянуто на камне из Стэкета (Упланд, Швеция). К сожалению, в начале XIX в. памятник был утрачен, о чем сообщил Ю. Лильегрен в 1833 г.[432] Надпись была высечена на туловище двух змеев, головы и хвосты которых соединялись бантами. Крест отсутствовал. Датировался камень третьей четвертью XI в.
iskirun. harþiR. totiR. lit. risti. runiR. ati. sik. sialfan. hn. uil. austr. fara. auk. ut. til iursala. fair. risti. runiR.
«Ингирунн, дочь Хёрда, велела высечь руны по себе самой. Она собирается ехать на восток и далее в Иерусалим. Фот высек руны»[433].
Поминальный камень из Стэкета довольно необычен, ибо заказала его женщина по себе самой, не будучи уверена в том, что благополучно вернется домой из поездки в далекий Иерусалим. Близких родственников у нее, по всей видимости,
