Не в силах объяснить захлестнувшие меня чувства, я лишь мотаю головой, чувствуя, как по щекам текут слезы. Я и сама не могу понять свое состояние — и просто сдаюсь на волю эмоций, позволяя им швырять меня, как корабль в шторм. И Адель не мешает этому — просто сидит рядом, держа меня за руку, и позволяет всему накопившемуся излиться наружу. Это помогает — и через четверть часа я проваливаюсь в сон, так отчаянно пропустив фазу дремы.
Когда я просыпаюсь второй раз, за окном царит день. Мне уже намного лучше и я даже нахожу в себе силы приподняться на локте.
— Неужели? — хмыкают от окна.
Джо сидит у сдвинутого к свету стола, а перед ним расставлены разнообразные флакончики. Кажется, он опять решил заняться моей реабилитацией вопреки всему.
Мне внезапно становится стыдно. Мужчина и в прошлый раз едва вытащил меня фактически с того света, а я ему устроила подобное развлечение во второй раз. Хороша же помощь!
— Как себя чувствуешь? — будто не замечает моего состояния исследователь.
Пожав плечами, я оглядываю комнату. Будто бы ничего и не изменилось — только на спинке стоящего у двери стула висит подозрительно знакомый свитер. А ещё, кажется, я слышу слабый аромат можжевельника.
— Голова немного кружится, — решаю огласить все сразу, — слабость и… тошнит.
— Это нормально, — Джо подвигает к себе пузатый стакан и берется отмеривать капли из синего флакончика, — при переполнении резерва такое бывает. Тем более, первую помощь тебе оказывал не опытный лекарь, а Максвелл, — мужчина поджимает губы, но потом все-таки решительно заканчивает, — головы бы поотрывать тем, кто его учил!
— Что-то не так? — тут же начинаю волноваться я.
— Да все так, — ворчливо отзывается исследователь, — просто есть другие заклинания. Поновее и помягче.
— Он просто любит действовать наверняка, — вспоминаю я об этой черте характера и замолкаю. Мне до одури хочется поинтересоваться, где Риндан сейчас, но я не осмеливаюсь — Джо определенно зол, а значит, не потерпит лишних вопросов.
Скрип двери прерывает тишину и на пороге возникает Адель с подносом.
— Мейри заснула, — она смотрит на мужа, — Лой с Тайрой во дворе. Ты бы приглядел…
Джо коротко кивает, и долив стакан водой из графина, оставляет его на столе и выезжает из комнаты. Тихое жужжание коляски на мгновение утихает, а затем сменяется гудением подъемника. И тут я понимаю неладное:
— Адель, он же три года сломан был.
— Теперь нет, — сестра улыбается и на её щеках появляются задорные ямочки, — Риндан починил. Полдня валялся в подвале на картонке, но все сделал.
Слов у меня не находится и я лишь поднимаю брови в немом удивлении. Но Адель продолжает, будто не слыша меня:
— Он сейчас занят — в Лаерже у вас настоящая буря поднялась. Пока ты без сознания была почти неделю, он каждый день заезжал. Приедет, посидит у тебя час-другой и обратно. Я в итоге его однажды в гостевую загнала — нечего так мотаться, спать надо!
Я слушаю сестру, качая головой. Как это похоже на Максвелла! Коротать время в дороге, ограничиваясь короткой дремой вместо полноценного сна. Интересно, что там в итоге получилось?
Я транслирую вопрос сестре и почти сразу же получаю ответ:
— Вот у него и спросишь — он со вчера в Лаерже, обещал сегодня заехать.
— Говорила же, каждый день сидел, — я не могу сдержать улыбки.
— С утра посидел и уехал, — тихо смеется она и тут же замолкает, внимательно глядя на меня, — Мейд… у вас все серьезно?
Улыбку с моего лица как ветром сдувает.
— Я не знаю, — честно признаюсь.
Мне действительно неясны планы Максвелла. С одной стороны, вспыхнувшие между нами чувства не поддаются сомнениям. А с другой… он же консультирующий инквизитор с разъездной работой. К тому же, руководящая должность, семья в Рейлине…
Эти мысли, видимо, отражаются на моем лице, потому что Адель вздыхает и сжимает мою руку.
— Расскажи, что произошло, — прошу, устраиваясь поудобнее.
Мысль о том, что неплохо бы узнать подробности прошедшей недели приходит сама собой.
— Тебя Риндан привез, наутро после случившегося, — тихо начинает сестра, — бледную и закутанную в три одеяла. Перестарался, бедняга.
— Он еще тогда… контроль потерял, — вспоминаю я встревоженный голос инквизитора.
— Да, на нем лица не было, — просто соглашает Адель, — я уж думала успокоительное в аптечке поискать. Благо, обошлось — Джо ему что-то из своих запасов накапал и тобой занялся.
— А ты?
— А что я? Пошла тебе комнату готовить — как будто я не знаю, что меня ждет!
Мне становится стыдно. Если подумать, сколько ей пришлось понервничать…
— Прости… — вырывается у меня.
Сестра молчит и я все-таки решаюсь открыть глаза. Так и есть — Адель смотрит на окно и её глаза полны задумчивости.
— Знаешь… — нарушает тишину она несколько минут спустя, — тебе не за что извиняться. Если бы произошло то, что должно было… — сестра не договаривает и я запоздало замечаю слезинку, скатившуюся по её щеке.
— Но этого не произошло, — несмотря на слабость, у меня получается говорить твердо, — Адель, я бы не допустила. Даже если… — ладонь сестры на моей руке предупреждающе сжимается и я решаю не продолжать.
Некоторое время мы сидим в тишине. Я слышу, как за окном завывает ветер и даже начинаю проваливаться в дрему. Но мне не дают.
— Тебе надо поесть, — будто выныривает из мыслей Адель.
Сестра, кажется, вновь чувствует себя в своей тарелке и, усадив меня в подушках, вручает чашку с уже подостывшим бульоном и пирожок. От последнего я отмахиваюсь, как могу, но тщетно — меня заставляют съесть и его, и его товарища. После еды я вновь начинаю засыпать — но на этот раз мне никто не мешает.
Скрип двери доносится до меня сквозь сон, а шепот, раздавшийся вслед за этим, все-таки выдергивает меня из объятий очередного сновидения.
— Спит неспокойно, — шепотом просвещает Адель моего визитера, — так что не проснется.
— Как она? — в хриплом голосе Максвелла сквозит неприкрытая тревога.
— Уже лучше. Намного. Спускайся через полчаса — я ужин разогрею.
— Не стоит, — пытается отказаться Риндан и я даже начинаю улыбаться. Кажется, сейчас начнется…
И действительно, начинается.
— Даже не обсуждается! — женский голос даже в полушепоте взвивается до немыслимых высот, — я не собираюсь видеть, как ты превращаешься в скелет! Так что, мистер Максвелл, уж будь добр в моем доме соблюдать мои правила!
Напор Адель, кажется, начисто лишает инквизитора слов — потому что несколько мгновений до меня не доносится до звука, а затем долетает сдавленное:
