— Приказ понял, товарищ «ноль-первый». Разрешите выполнять?
— Разрешаю.
Через минуту-другую через плацдарм полетели тяжелые снаряды. Стреляли гаубицы М-30[66]. Наверняка лучшие расчеты генерала Казакова — чтобы не упрекала потом пехота, что артиллеристы стрелять не умеют.
Ради любопытства генералы вышли из подвала и поднялись на второй этаж. После нескольких редких, как первые капли дождя, пристрелочных легла плотная серия. Одна, другая, третья. Артиллеристы генерала Казакова вели огонь тоже не меньше чем дивизионом. За высотами поднялся дым, смешанный с пылью. Снаряды оттуда больше не прилетали.
Федюнинский посмотрел в стереотрубу и удовлетворенно сказал:
— Вот так мои ребята худые котелки заклепывают! Давайте, Иван Прокопович, теперь спокойно о делах поговорим.
В тот день они побывали в дивизиях первого эшелона, на полковых НП. Выслушали доклады командиров батальонов и оперативных работников штабов полков.
Из всего того, что Федюнинский узнал и увидел, сделал вывод: брать Нарву в лоб нельзя, противник здесь укрепился основательно, и лобовые атаки принесут только большие потери и могут застопорить продвижение армии вперед. И Симоняк со своими гвардейцами, и Алферов сколько ни пытались расширить плацдарм, не получилось. Зубами вцепились немцы и эстонские эсэсовцы в свои рубежи.
«Было ясно, — вспоминал генерал Федюнинский, — что если даже главный удар с плацдарма наноситься не будет, то все равно усилия, затраченные на овладение им, не пропадут даром. Ведь противник стянул сюда много сил. Именно поэтому и напрашивалось решение наступать теперь в другом месте.
Нам было известно, что оборона противника глубоко эшелонирована. По западному берегу Нарвы отрыты две траншеи с большим количеством дзотов и дотов. На наиболее важных направлениях число траншей увеличено и доходит до пяти. Основу обороны составляют опорные пункты, сведенные в сильные узлы сопротивления как на переднем крае, так и в глубине.
Перед передним краем гитлеровцы установили проволочное заграждение в несколько рядов кольев и растянули спираль Бруно. Танкоопасные направления прикрыли противотанковыми рвами шириной от 4 до 6 метров.
Город Нарву с его двумя крепостями на правом и левом берегах реки противник превратил в мощный узел сопротивления. Наступать на него в лоб не имело никакого смысла.
Изучая характер обороны противника, нетрудно было заметить, что наиболее прочно гитлеровцы укрепили участок против плацдарма. Это еще один довод в пользу нанесения главного удара на другом участке.
Река Нарва тоже являлась значительным препятствием. Ее ширина колебалась от 175 метров южнее города до 750 метров у Финского залива. Глубина была не меньше трех метров, берега высокие и обрывистые.
Сразу же за рекой начиналась заболоченная равнина, поросшая лесом и кустарником. К югу от железной дороги Нарва — Таллин болота вообще были непроходимы. Более доступным для действий войск являлся участок к северу от железной дороги. Правда, здесь русло реки оказалось шире.
Постепенно у меня стало складываться решение форсировать реку и прорывать оборону противника севернее города, примерно там, где в конце января мы потеряли небольшой плацдарм».
Федюнинский обсудил свое решение со штабом. Еще раз, уже коллективно, обдумали, обсудили. Внесли кое-какие поправки. Когда общая концепция наступления была готова, Федюнинский позвонил в штаб фронта. Говоров внимательно выслушал и сказал:
— Предложение принимаю. Но чтобы вам сконцентрировать свои силы севернее, южный участок передадите Восьмой армии. Соответствующее распоряжение мы сейчас подготовим, а вы, Иван Иванович, готовьте плоты и лодки.
Учебу подразделений проводили на реке Луге. Отрабатывали приемы преодоления водного рубежа в составе взвода, роты, батальона. Приказал гонять личный состав до седьмого пота. Знал по опыту предыдущих прорывов: чем больше сил вложено в учебу и подготовку, тем успешнее войска действовали во время наступления, так что пусть лучше солдатики истекают потом, чем кровью…
* * *
В начале июля в верхних эшелонах командования группы армий «Север» произошли кадровые перестановки. В штабе армейской группы «Нарва» генерала Фриснера заменил генерал Грассер. Фриснер возглавил группу армий «Север», сменив на этом посту генерала Линдеманна. Как признался впоследствии Фриснер в своих мемуарах, повышение он принял «со смешанным чувством радости и досады». «Положение 18-й армии (командующий — генерал от артиллерии Лох) было также далеко не блестящим. (До этого Фриснер очертил мрачную ситуацию, сложившуюся на южном крыле группы армий «Север», где оборонялись 16-я полевая и 3-я танковая армии. — С. М.) Противник наступал здесь на трех основных направлениях: у Острова, Пскова и Мадоны. Его план — наступлением через Псков на Выру разъединить 18-ю армию и стоявшую к северу от Псковского озера армейскую группу “Нарва” — был очевиден». 12 июля 1944 года новый командующий группой армий «Север» обратился к Гитлеру с минорным письмом, в котором — надо отдать должное его смелости и благоразумию — изложил бедственное положение германских войск на северном участке Восточного фронта. Гитлер отреагировал на письмо Фриснера вопреки обыкновению спокойно, хотя разговор начал словами: «Генерал Фриснер, вы прислали мне письмо с угрозами». Тем не менее командующий твердо стоял на своем: «Мы дошли до крайности, мой фюрер…» В благодарность за прямоту Гитлер распорядился передать на усиление группы армий «Север» несколько дивизионов самоходных орудий.
Они-то, самоходки, подарок Гитлера, по всей вероятности, и лупили по НП генерала Алферова, пока их более точным огнем не подавили гаубицы генерала Казакова.
Вскоре Гитлер все же заменил Фриснера генералом Фердинандом Шернером, более волевым и жестким, способным, как казалось в Берлине, выправлять самые безнадежные ситуации. Надо признать, Шернеру это отчасти удалось. Продвижение Красной армии на северном участке фронта шло медленно. Штурмом брали один рубеж, при этом продвигались, как правило, неглубоко, останавливались, окапывались и накапливали силы для нового броска.
Замена командующих происходила, по словам Фриснера, следующим образом: «23 июля во второй половине дня я получил из главной штаб-квартиры Гитлера телеграмму следующего содержания:
“Командующим группами армий ‘Север’ и ‘Южная Украина’ следует немедленно поменяться должностями. Сим присваиваю генералу от инфантерии Фриснеру чин генерал-полковника.
Адольф Гитлер”.
Так завершилась еще одна глава моей командной деятельности в этой войне. Я прощался с подчиненными, испытывая чувство внутреннего облегчения и сознавая, что я ни в чем их не обманул. Я даже склонен был думать, что мой преемник, генерал-полковник Шернер сумеет лучше меня решить трудные задачи.
