Вступить с ним в схватку не получится, это шум, он может вызвать помощь, да и трупов бы не хотелось, даже если помогут Бабак и Снежана. Остается только Логинов. Если он вдруг захочет увидеться с ней в доме Абии, то не позволит там вертеться ни Милюку, ни каким другим сирийским военным. А они не посмеют возразить ему. Она уже видела, как они немеют в его присутствии. Значит, он попросит Бушру отпустить ее одну. О Снежане ему ничего знать не обязательно. И приедет сам. А значит, избежит участи погибнуть в Зейтуме. Вот только неизвестно, в какое время будет нанесен удар, когда его вызвать к Абии. Что значит «завтра»?
— Ты ничего не забыла, в записке написано только слово «завтра»?
Наложив гипс, она оставила Фаруха и медсестру бинтовать раненого, а сама вышла проверить подопечного Снежаны.
— Там не было никаких цифр? — спросила она, устанавливая скорость капельницы. — Это очень быстро, надо медленнее, чтобы нагрузка на организм была меньше.
— Какие цифры? — Снежана пожала плечами.
Кроме них в палате находились только раненые, говорили они по-русски, но Джин все-таки понизила голос, на всякий случай.
— Позвони Абии, — попросила она, наклонившись к Снежане и делая вид, что поправляет постель раненого. — Уточни насчет цифр. И заодно намекни ей, что нам с тобой надо бы еще разок навестить ее дочку. Но только вдвоем, понимаешь?
— Я понимаю, я сделаю, — кивнула Снежана.
— Вот посмотри, как надо правильно вводить антибиотик внутримышечно, — сказала Джин громче, взяв шприц с лекарством. — Смотри внимательно. Больных много, и всем надо делать инъекции по строгому графику, так что тебе с твоим подопечным надо справляться самой, не ждать, когда подойду я или Фарух.
— Хорошо, я постараюсь, — с готовностью откликнулась девушка, но Джин видела, как мысли ее крутятся далеко.
Проверив остальных пациентов в палате, Джин вернулась в операционную. Повязка почти была готова, Джин проверила, насколько туго она наложена.
— Что ж, все отлично, — похвалила она Фаруха. — Сейчас пациента надо отвезти в палату, минут через двадцать наркоз начнет отпускать, надо предоставить ему теплое питье, — она посмотрела на медсестру. — Через четыре часа сделать еще один укол антибиотика. В дальнейшем, — она снова перевела взгляд на Фаруха, — я даже думаю, что этого юношу можно отпустить домой, при условии, что он никак не будет трогать гипс приблизительно месяц. Антибиотиковую терапию я бы подержала дней пять, три дня инъекции, а остальное — таблетки. Потом надо обеспечить иммуномодуляторы, но это тоже вполне можно принимать в таблетках, витамины с высоким содержанием кальция, для скорейшего укрепления костей. Так что в отличие от остальных наших пациентов, — она улыбнулась, — этот юноша уже через три дня может оказаться дома. Будем надеяться, что кисть будет вполне работоспособной. Единственное, что меня волнует — состояние запястной связки, она была надорвана, мы соединили ее, но как она будет работать, это покажет время. Кроме того, существует опасность выхода на поверхность мешков с гнойной кровью, их придется локализовать и удалять уже при перевязке.
Она вернулась в свою комнату, когда было уже три часа ночи. Перед этим навестила Милису — там все шло своим чередом на поправку. Кала сказала ей, что женщина уже даже немного съела сама разведенную в бульоне кашу. Это был явный прогресс, так что дальше, если не последует никаких неожиданностей, процесс выздоровления станет необратимым. Но неожиданности не исключались. И связаны они были с ее грядущим исчезновением и с тем, что здесь начнется после того, как будет произведена бомбардировка, а она сама исчезнет. Джин полагалась только на Логинова, на его совесть. Во всяком случае в том, что касалось Милисы. А вот что касалось остальных? Стоило ли вообще начинать все это дело, спрашивала она себя. Ведь при определенных обстоятельствах их могут просто убить. Но все-таки она рассчитывала, что здравый смысл возьмет верх и такие обстоятельства не наступят. Как бы то ни было, но той помощи, которую оказала она, им на территории Сирии не оказал бы никто, и она считала, что выполнила свой долг. Хотя и частично. Ведь где-то в обшарпанных, полуразвалившихся, бедных домиках Дары скрывались еще такие же люди, нуждающиеся в помощи. Бабак говорил, их много. Значит, ей надо вернуться сюда, обязательно. Только теперь официально, в составе миссии Красного Креста, и она, во что бы то ни стало, будет добиваться этого в Женеве от сирийских властей. Прямо на следующий же день после своего возвращения.
— Ты спишь?
— Нет, не сплю, устала немного.
Снежана проскользнула в комнату. Села в кресло напротив.
— В общем, Абия напутала, — сообщила она шепотом. — Точнее, не все сказала, Ахмет ругал ее. Там действительно цифры еще были. Кажется, четверка, а после нее две буквы латинские, вторая «т», а вот первую она не помнит.
— Скорее всего «p.m.», — сказала Джин. — Четыре часа дня, после полудня.
«Не ударят же они в четыре утра, это было бы странным, — подумала она про себя. — Конечно, Дэвид не мог прислать такое сообщение с одним словом „завтра“, это на него не похоже, он обязательно должен был указать время, ведь он понимает, что мне надо время, чтобы уйти. И именно поэтому они ударят не утром, а после полудня», — она фактически была даже уверена в этом.
— Значит так, — Джин встала с кресла с кресла, вошла в ванную, громко включила воду. — Завтра нам надо быть с тобой в Израиле, — сказала она, вернувшись, вполголоса и тут же прижала палец к губам, увидев, что Снежана готова бурно выразить свою радость.
— Завтра с утра ты снова позвонишь Абии и постараешься дать ей понять, что нам с тобой вдвоем необходимо навестить ее дочку. Однако сразу предупреди ее, не впрямую, конечно, что встречать нас не нужно, — продолжала она, — лучше вообще не показываться в этот день на улице, пусть спокойно работают в поле, мы заходить к ним не станем, чтобы не подставлять их под удар, уже и так достаточно. После того, как мы уйдем, их, конечно, допросят, но что бы они ни сказали, мы уже будем в безопасности, а ради своих собственных детей, я полагаю, об этих записках они и сами предпочтут молчать. Когда договоришься с Абией, позвони Бабаку. Он отвезет нас, и с ним я поговорю отдельно. Вызови его где-то на час, в крайнем случае, на полвторого дня, иначе мы опоздаем. Границу переходить нам придется в светлое время, так что будь готова к тому, что змеи — не змеи, но все надо делать очень быстро, просто бежать, не оглядываясь, во всем меня слушаться, иначе нас увидят с их вышек и просто срежут из пулемета, ясно? Никаких страхов, пусть лучше укусит змея, я тебя на той стороне откачаю, а вот пулеметная очередь — это бывает, и сразу насмерть.
— Да, я понимаю, — кивнула Снежана, она выглядела очень серьезной и озабоченной. — А как же Милиса, мы ее бросим? — спросила она.
— Не бросим, — ответила Джин, — но об этом позабочусь я, и о многом другом тоже. Ты же сделай то, что я тебя прошу. Договорись с Абией и вызови Бабака. Хорошо?
— Хорошо.
