Срастаться они стали как придется, и на месте переломов образовалась грануляционная масса, мозоли, которые потом должны были превратиться в кость. То есть фактически вся кисть даже внешне выглядела деформированной, отечной, пальцы неподвижны, кожа влажная, синеватого цвета. Даже при ощупывании пациент реагировал на боль.
— Думаю, что имеет место воспалительный процесс, — заметила Джин. — Кости кисти очень тонкие, они склонны к нагноению, если вовремя не подавить инфекцию антибиотиком. Рентген уже готов? — спросила она Фаруха. — Покажите.
— Да, готов, — помощник пододвинул ей результаты исследования. — Вот, пожалуйста.
Джин взяла снимок, рассматривая его.
— Да, тут однозначно видно, — сказала она через минуту, — что нам предстоит нелегкий и очень неприятный труд. Мне потребуется микроскоп, это совершенно точно. Хотя бы тот самый, с которым делали операцию Ибрагиму.
— Нужно ломать? — Фарух подошел к ней.
— Очень даже нужно, — кивнула Джин. — Здесь все срослось неправильно. Ведь, как я понимаю, раненый просто сам забинтовал руку, даже не думая, как он это делает. Срослось как придется, и ничего удивительного, что кисть иннервирована, она просто не действует. И он будет не трудоспособен с такой рукой. Надо все разъединять, аккуратно складывать обломки, вычищать гной, насаживать все эти обломки на штифты, удалять отмершие сухожилия, разорванные нервы, все пригодное соединять и сшивать, а потом аккуратно гипсовать. Серьезного некроза, слава богу, я не вижу, так что отсекать или ампутировать ничего не придется, но нагноения присутствуют. Если бы он не попал к нам сейчас, этот процесс продолжал бы развиваться и юноша в конце концов лишился бы руки. Так что придется поработать, Фарух, мне потребуется ваша помощь, — она повернулась к сирийцу.
— Я готов, — подтвердил он. — Прикажете готовить наркоз?
— Нет, я думаю, обойдемся проводниковой анестезией, — решила она, — на уровне нижней трети предплечья. Этого хватит часа на полтора-два, за это время мы должны справиться с работой. Зачем угнетать сердце лишний раз? — она пожала плечами. — Попробуем сделать так. Нам труднее, зато пациенту легче. Вы согласны?
— Согласен, — кивнул Фарух. — Тогда я подготовлю блокаду.
— Хорошо, — согласилась Джин. — Минут через двадцать начнем.
— Зоя, слышишь?
Дверь в комнату приоткрылась, заглянула Снежана.
— Слышишь, пойди сюда, — поманила она, — срочно надо.
— Что случилось? — сдернув маску, Джин вышла из палаты. — Ты сейчас занимаешься раненым с клапанным пневмотораксом, как он?
— Да вроде все с ним нормально, выходит из наркоза, — Снежана пожала плечами.
— У него, кроме прочего, деформировано плечо, там задет нерв, — заметила Джин. — Но с этим надо будет заниматься отдельно, во всяком случае, когда состояние стабилизируется. Что ты хотела?
— Так Абия звонила! — Снежана широко раскрыла глаза. — Абия…
Джин не сразу сообразила, что Снежана имеет в виду. Все ее мысли были сосредоточены на раненой кисти официанта из Дары.
— Абия, — повторила Снежана, удивленная тем, что Джин не понимает ее. — Ахмет сходил еще раз. Ну, туда сходил, — она снова расширила глаза.
«Ахмет сходил? Ах да», — Джин почувствовала, как у нее все вздрогнуло внутри.
— И что? — она внимательно посмотрела на Снежану.
— Там есть бумажка, он принес, — сообщила та.
— Это хорошо, — Джин сосредоточенно кивнула. — Надо поехать к ним и прочитать, что там написано, но сделать это очень осторожно.
— А что ехать, там всего одно слово, которое даже Ахмет знает. Это, — Снежана наморщила нос. — Тумороу, по-английски. Завтра, то есть.
«Спасибо, что перевела, здесь забудешь родной язык, это точно», — подумала Джин с иронией.
— А бумажку Ахмет сжег, я ему сказала, — добавила Снежана не без гордости, ей доставляло удовольствие, что такое важное решение она приняла сама.
— То, что сжег, это хорошо, но зачем вы все это обсуждаете по телефону? — строго одернула ее Джин. — Я же предупреждала тебя и просила предупредить Абию.
— Я ее предупреждала, но она так волновалась, наверное, что забыла, — оправдывалась Снежана. — Прямо все выпалила сходу, как я ей на расстоянии рот заткну? А если буду останавливать, так еще хуже.
— Это плохо, — Джин покачала головой. — Хотя на самом деле может оказаться, что все равно. Ладно, иди к раненому, поговорим после. Когда я все закончу.
Она вернулась в операционную. «Итак, они решили нанести удар завтра. Когда точно, не сообщают, но не исключено, что это может произойти и утром, — думала она, обрабатывая кисть раненого дезинфицирующим раствором, закрепляя ее на операционном столе, устанавливая подходящий свет. — Это значит, что у нас со Снежаной совсем мало времени. Сразу после окончания этой операции нам надо каким-то образом выбраться из резиденции и попасть к Абии, чтобы оттуда уже уйти в Израиль. Иначе мы опоздаем. Удар будет нанесен, Зейтум взорвется, сразу начнут искать виновных, а мы тут вот они — для спецслужб Махера аль-Асада даже знать не надо точно, что это мы навели израильские ракеты, они просто будут рады избавиться от нас просто так, под общий шумок. Но как уйти. Как?»
Джин наложила на руку раненого жгут.
— Его надо будет периодически снимать, — сказала она Фаруху. — Чтобы обеспечить нормальный гемостаз. Оперировать будем с перерывом, в две стадии.
— Но так делают американцы, — Фарух вдруг показал свою осведомленность. — Они разработали эту технологию во Вьетнаме.
— Я знаю, — кивнула она. — Я считаю ее наиболее действенной.
Фарух с сомнением покачал головой.
— Ну, раз вы так считаете…
«Еще бы мне не знать, кто и когда разработал технологию, если этим занимались моя бабушка и мама, — подумала Джин. — И то, что она действительно самая эффективная, это бесспорно. Во всяком случае, она обеспечивает почти стопроцентное восстановление рабочей функции кисти. Итак, какие у нас варианты? — размышляла она, продолжая кропотливую работу. — Бабак и новые пострадавшие на демонстрации? Это не получится. Если выдвинуть такую версию, одних нас со Снежаной не отпустят. Опять поедет Милюк, три или четыре его вооруженных помощника, от них не сбежишь, это совершенно точно. Если снова сослаться на то, что у дочери Абии возникли осложнения с ногой и рассчитывать на великодушие госпожи аль-Асад, это может сработать. Но не исключено, что она предложит перевезти девочку сюда, раз уж тут организовали такой госпиталь, и лечить здесь, а съездить за ней пошлет Милюка. Есть хороший вариант сказать, что девочке нужны лекарства, и тогда в Милюке нет никакой необходимости, но нет и во мне, Снежана сама справится с этим, ее отпустят, она уйдет на ту сторону. А сама я останусь здесь, и когда произойдет бомбардировка, мне придется вплотную познакомиться со спецслужбам Махера, и не только, тогда уж подключатся и генерал Шаукат, и Логинов, и очень быстро выяснится, кто я такая и для чего пришла в Сирию. Совместными усилиями они добьются кристальной ясности. Не сразу, но главное — схватить жертву в лапки. То есть даже если я останусь здесь, для Соединенных Штатов я буду совершенно бесполезна, значит, надо уходить во что бы то ни стало. Надо отпрашиваться у Бушры к Абии, вызывать Бабака. Но они теперь не отпустят меня, я им нужна, и Бушра почти наверняка пошлет со мной Милюка, — Джин нисколько не сомневалась в этом. — Что делать? Как избавиться от него?»
