Столь же честно пишет М. и о самом Рамакришне. Неколебимая вера в божественность природы Рамакришны как раз и не дала ему представить Учителя в возвышенном облике святого. Для М. свято все, что говорит или делает Рамакришна, поэтому он ничего не опускает, ничего не меняет. Со страниц его книги Рамакришна является нам как подлинный духовный феномен: попеременно богоподобный и ребячливый, возвышенный и нелепый, то разъясняющий высочайшие философские истины, то рассказывающий смешные истории о животных для пояснения своей мысли, то поющий и пляшущий, то пьяно спотыкающийся в экстазе, то наставляющий учеников с отечески зрелой мудростью, то сбрасывающий с себя набедренную повязку и разгуливающий, как младенец, нагишом.
Он рвется встретиться с каждым, кто ищет познания Бога. Если иные из ищущих оказываются падкими на людскую славу или избыточно почтительными по отношению к книжной мудрости или проявляют тайную слабость к мирским удовольствиям, от которых якобы отрешились, – Рамакришна мягко воспринимает их слабости и потом беззлобно посмеивается над ними. Суровей всего он к молодым искателям познания, ибо их недостатки еще поддаются исправлению. Он раскован с людьми, увидевшими свет, – курильщики конопли любят общаться друг с дружкой, говорит он. К детям он относится с юмором, но в то же время и с почтением. В одном из прелестнейших пассажей «Евангелия» (июль 1883 года) М. рассказывает о девочке лет шести, склонившейся перед Рамакришной и укорившей его за то, что он не обратил внимания на ее поклон. Она поклонилась ему снова, а он ответил на поклон, коснувшись лбом земли. Потом Рамакришна попросил девочку спеть, но та сказала: «Я не умею», добавив: «Честное слово, я не умею!» Рамакришна попробовал настоять, но ребенок возмутился: «Я же дала честное слово, что же еще просить?» Кончилось тем, что Рамакришна сам начал петь детские песенки девочке и ее подружкам. Одна была такая:
Давай я заплету тебе косички,
нужно стараться,
чтобы понравиться любимому!
Обратившись затем ко взрослым, Рамакришна стал говорить о том, что ребенок похож на познавшего Брахман, ибо во всем видит сознание.
– Я однажды приехал в Камарпукур, – продолжал Рамакришна, – а моему племяннику Шивараму было тогда лет пять. Как-то он бегал у пруда, пытаясь поймать кузнечика. Листва шелестела, и он на нее прикрикнул: «Потише, я же кузнечиков ловлю!» В другой раз была гроза, мы с Шивара-мом вдвоем сидели дома. Вспыхивали молнии, я не пускал Шиварама на улицу, куда он рвался, но он все равно подбегал к двери и выглядывал. Когда опять блеснула молния, он закричал: «Смотри, дядя, опять спичку зажигают!»
Если бы мне предложили описать одним словом атмосферу «Евангелия», я выбрал бы слово «сейчас». Большинство из нас проводит почти всю жизнь в прошлом или в будущем – боясь грядущего или желая его, сожалея о минувшем. М. показывает нам человека, живущего в постоянном контакте с вечно сиюминутным, существование Бога не имеет связи с прошлым или с будущим, оно всегда сиюминутно. Быть в обществе Рамакришны означало быть в присутствии этого Сейчас. Не всякий, кто бывал в Дакшинешваре, отдавал себе в этом отчет. М. ощутил это сразу и никогда не утрачивал чувство благодарности за редкостное счастье. Каждое событие описывает он с благодарным изумлением – ему, простому, недостойному школьному учителю, было дано участвовать в этом! Ощущение величия всего, что происходит, придает его самым простым описательным строкам волнующее и магическое свойство:
«Экипаж катил через европейский квартал. Учитель с удовольствием разглядывал прекрасные здания по обе стороны ярко освещенных улиц. Вдруг он сказал: „Пить хочется, что нам делать?" Племянник Кешаба Нандалал остановил экипаж перед „Индия-клубом" и вошел спросить стакан воды. Учитель осведомился, чисто ли вымыт стакан. Получив заверения, что стакан вымыт хорошо, он выпил воду.
Экипаж покатил дальше. Учитель высунулся из окошка, рассматривая происходящее вокруг – людей, экипажи, коней, улицы, залитые лунным светом. Время от времени доносились голоса английских леди, которые пели под аккомпанемент пианино. Учитель был в очень счастливом настроении».
М. показывает нам Рамакришну днем и ночью, по большей части в Дакшинешваре, но также и в домах Баларама и других его последователей, во время речных прогулок с Кешабом, в экипаже, проезжающем по городским улицам. Обыкновенно он бывает окружен уймой народа – там ученики, следующие ему миряне, случайные посетители. Естественно, вопросы, задаваемые Рамакришне, часто повторяются, поэтому он повторяется и в ответах, иногда перефразируя их. М. отмечает повторы, он, записывает и слова всех песен, которые поет Рамакришна. Неискушенному читателю «Евангелия» это может показаться скучным, но если он прочтет книгу от начала до конца, а не просто полистает, прочитывая отрывки наугад, то, вероятно, согласится, что именно повторы сообщают повествованию цельность и ощущение подлинной, проживаемой день за днем жизни. В любом случае учитель, который не повторяется, есть скорей результат искусства и редактуры, нежели живой человек!
Уже первая глава знакомит нас с методами, которыми учил Рамакришна, и с основными концепциями его учения. Иногда Рамакришна прибегает к прямым утверждениям, подкрепленным авторитетом его духовного опыта, иногда пользуется сравнениями и притчами. Сравнения и притчи обычно почерпнуты из деревенской жизни Бенгала, они комичны и сочетают в себе житейскую мудрость с духовной – как история со змеей, которая не шипела. Следует помнить, что М., будучи человеком семейным, живущим в миру, не мог присутствовать при особых наставлениях, даваемых Рамакришной его ученикам-монахам. В силу этого «Евангелие» содержит главным образом наставления для мирян.
Однако наиважнейшая функция Рамакришны как учителя была в равной мере доступна и мирянам и монахам – и те и другие имели возможность наблюдать его в безмолвии самадхи, в несвязном экстатическом бормотании, в сияющем ликовании пения и плясок, обращенных к Богу. Даже случай-ные посетители Дакшинешвара могли через них уловить проблески истинной природы Рамакришны. Для человека сколько-нибудь восприимчивого они были куда более убедительной демонстрацией реальности существования Бога, чем самые красноречивые слова Учителя.
По всей видимости, М. делал подробнейшие записи сразу после каждой встречи с Рамакришной. Рассказывают, что он трудился три дня, записывая высказывания и события одной встречи. И все же, когда пришло время публиковать заметки, М. снова переработал весь материал, посвятив этому все тридцать пять лет оставшейся ему жизни.
Вначале М. вообще не хотел публиковать записи, говоря, что делал их для собственных размышлений и медитации. Однако под воздействием множества обстоятельств впоследствии изменил эту точку зрения. Когда вскоре после смерти Рамакришны молодые монахи основали первый монастырь в Баранагоре, М. стал их ближайшим другом и помощником. Он даже пошел преподавать в двух школах одновременно, с тем чтобы содержать семью на жалованье, получаемое в одной, а все остальные доходы отдавать монахам. Можно и не говорить о том, что монахи всячески убеждали М. напечатать заметки, но он не сдавался. Однако, с 1889 года М. взял на себя часть расходов по содержанию Сарады, Святой матери. Она попросила его прочитать ей записи и пришла в восторг. Сарада заявила, что они должны быть опубликованы. Это М. воспринял как приказ.
