– Так это ты подсылала ко мне адских тварей?!
– Да. А до того я использовала отряд наемников. Но всякий раз слуги карлика переступали мне дорогу. И вот Тот-Амон дал мне последний шанс. Нежити, которыми я повелеваю, явились сюда, чтобы выполнить мою волю. Что было дальше, ты знаешь сам; я потеряла почти всех своих слуг, так и не исполнив приказ Величайшего. Согласно законам, наложенным на меня Отцом Сетом, я более не могу пытаться похитить тебя или причинить тебе вред. На родине меня ждет суд короля и, что гораздо хуже, гнев Тот-Амона. Мне не остается ничего иного, кроме как присоединиться к тебе и идти на Тезиаса – виновника всех моих неудач и унижений! Никогда еще человек, переступавший дорогу Тхутмертари, не оставался жить, – зловеще проговорила принцесса. – Тезиас сделал это трижды, и он обязан умереть! Победив карлика, я свершу дело, угодное Отцу Сету, и милость Великого Бога-Змея оставит Тот-Амона, перейдя ко мне! Прежние традиции падут, и я стану первой в истории королевой-жрицей Стигии – навсегда!…
Инстинкт Конана все решил за него. Не говоря ни слова, киммериец взвился в воздух, его огромный кулак неизбежно должен был разнести вдребезги голову красавицы. Но Тхутмертари как будто ждала этого. Она ловко отскочила, ноготок на указательном пальце ее правой руки тотчас превратился в длинный тонкий кинжал. Ноготь-кинжал в доли секунды разрезал толстый брус, поддерживающий крышу шатра. Шатер обвалился, накрыв Конана и его соратников.
Когда мужчины выбрались из-под обломков шатра, Тхутмертари и след простыл. Отдуваясь, Тараск сказал:
– Ты хотел убить эту женщину, Конан! Почему?
– Это не женщина, а само Исчадие Ада! Никогда еще я не участвовал в нечестивой борьбе злых сил! Разве не слышал ты, что удумала эта черная ведьма?
– Я понял только, что она люто ненавидит карлика и готова помочь нам одолеть его.
– Она поможет спровадить тебя в Преисподнюю, Тараск! За свою жизнь я много повидал таких бестий – они только и ждут удобного момента, чтобы принести душу человеческую в жертву омерзительному Сету! А с тварями Сета я бился и биться буду, пока великий Кром не призовет меня к себе! Мы справимся с карликом и без этой ведьмы.
– Я так не считаю, – покачал головой Тараск.
– Он прав, – послышался певучий голосок стигийской принцессы. – Ведь вы даже не знаете, где его искать!
– Боги подскажут нам дорогу, – молвил Паллантид. – Сгинь, нечистая!
– Суровые испытания затмили разум храбрым воинам, – гордо подбоченясь, заметила Тхутмертари. – Часто ли ваши боги спасали вас? Я же, какая я ни на есть, однако ж дважды спасала тебе, Конан, жизнь – или ты забыл?
– Я помню, – холодно проговорил киммериец. – И все-таки проваливай по-хорошему, ведьма: я привык обходиться без услуг подобных тебе штукарей. У тебя свои счеты к карлику, а у нас – свои. Если же и вправду хочешь помочь, скажи только, где скрывается Тезиас.
– Его логово находится на северо-востоке Коринфии, среди заснеженных пиков Карпашских гор. Долог и труден путь туда, но еще тяжелее найти сокрытый в скале дворец карлика; без помощи чар тебе не обойтись.
– Ради Крома, женщина! – взревел Конан. – Я не собираюсь брать тебя в попутчицы! Еще вопрос, должен ли я тебе верить! Плох тот стигиец, который не мечтает завести в ловушку свою жертву! Почем я знаю, что ты не врешь?
– Я принцесса Тхутмертари, – надменно изрекла красавица. – Мне нет нужды опускаться до подобных хитростей. Я всегда свершаю то, что наметила. Когда же дойдет до тебя, скудоумный варвар: пока я не посчитаюсь с карликом, мы с тобой в одной команде! Есть ли у тебя на примете другой волшебник, который мог бы помочь тебе? Нету! За мной же вся мощь темных сил!
– Вот поэтому проваливай-ка отсюда подобру-поздорову! Иначе мой меч, будь уверена, найдет, где у тебя сердце! А я тебя не боюсь: сама призналась, что твой чешуйчатый божок воспретил тебе сражаться со мной!
– Но запрет не распространяется на других, например, на Зенобию или твоего сына Конна, – обворожительно улыбнувшись, откровенно сказала Тхутмертари. – Если ты сейчас прогонишь меня, я быстрее ветра домчусь до Тарантии и сумею пустить им кровь прежде, чем ты успеешь досчитать до тысячи; мои же верные рабы, нежити, с удовольствием полакомятся твоими подданными – один пухлый здоровяк Публио чего стоит!
– Ах ты, сука! – только и мог сказать Конан, серея лицом.
– Вот-вот. Так что давай-ка лучше собирай своих воинов. Ты и так уже потерял много времени, пререкаясь со мной. Торопись: я чувствую, сила Тезиаса крепнет с каждым часом!
Плюясь и чертыхаясь, Конан принялся за дело. Снова, уже в третий раз, борьба с проклятым карликом неумолимо толкает его в объятия темных сил…
Персонажи, которым суждено было выступить в поставленной Великой Душой драме, жили не только в Хайборийскую эпоху. Пятнадцать тысяч лет спустя после Конана на Земле кипела иная жизнь. Но равновесие Истории пошатнулось: Тезиасово Заклинание Времени простерлось в конец двадцатого столетия от Рождества Христова…
…В скромной, недостаточно просторной квартире, что расположена была в самом центре Рима, беседовали двое. Одного из них, хозяина квартиры, звали Луиджи Фонтанелли, и был он знаменитым ученым-физиком, почетным членом пятидесяти академий и лауреатом Нобелевской премии. Второй, известный профессору Фонтанелли как Джейк Митчелл, был американец; о роде его занятий мало кто что-либо знал.
– Странная мы с тобой парочка, док, – осушив бокал бургундского, молвил Джейк. – Если бы твои ученые коллеги узнали, что ты водишь дружбу с человеком, которого разыскивает полиция пятнадцати стран, они вряд ли допустили бы тебя в свой круг.
Профессор издал короткий тихий смешок и любовно погладил длинную седую бороду.
– Если бы я водился только с ними, я до сих пор так и оставался бы скромным служащим Миланского университета. Разговоры о том, будто в жизни все решает талант, пусты, как и головы наших политиков.
Настоящий учёный столь же нуждается в деньгах, как и в гениальных идеях.
– Уж чего-чего, а гениальных идей у тебя предостаточно! – расхохотался Митчелл. – Половина научного мира считает тебя сумасшедшим, а другая половина – чудаком.
– Этим бездарям не дано постичь всю глубину научного мышления, – с презрением заметил профессор.- Они напоминают мне невежественных средневековых монахов, – да простит мне Святой Престол это сравнение, – которые отказывались принимать все, что было выше их понимания. Слава Богу, на дворе двадцатый век, а не шестнадцатый, иначе бы меня давно бы уже сожгли на костре как колдуна! Как горько сознавать, что мир не готов еще оценить мой гений!
– Зато его в полной мере сумел оценить я, – наливая себе новую порцию бургундского, заметил Джейк. – Я закрыл глаза на твои чудачества, вроде разработок машины времени или универсального вещества – кажется, так называется изобретенное тобой пойло? Но благодаря тебе, док, я, по правде сказать, стал самым удачливым искателем приключений нашего века! По части практического применения твоих машин, согласись, мне нет равных! Когда я смотрю все эти фантастические боевики…
